Костяные часы. Дэвид Митчелл

меня с ума.

      – А разве девушки больше не мечтают о порядочных парнях?

      – Мечтают, конечно. За порядочных как раз и выходят замуж. А в присутствии Олли я чувствую себя героиней постановки на бибисишном «Радио четыре» о… до ужаса серьезных порядочных молодых людях пятидесятых годов.

      – Вот-вот, он говорил, что ты в последнее время на него крысишься.

      – Потому что он ведет себя как щенок-переросток.

      – Путь истинной любви не…

      – Заткнись. Мне стыдно показываться с ним на людях. Я еще раньше решила, что в это воскресенье пошлю его куда подальше. А сегодняшний вечер поставил печать под приговором.

      – Но если бедный Олли – персонаж из постановки на «Радио четыре», то кто же тогда я?

      – А ты, Хьюго, – она целует меня в мочку уха, – герой низкобюджетного французского фильма, из тех, что показывают ночью по телику. Причем ведь понимаешь, что утром пожалеешь о потраченном времени, а все равно смотришь.

      Во дворе колледжа кто-то насвистывает полузабытую мелодию.

      20 декабря

      – Ах, гляньте, малиновка! – Мама указывает за окно веранды, в заиндевевший сад. – Вон, на черенке лопаты.

      – Вот красота-то, будто рождественская открытка, – говорит Найджел.

      Папа жует брокколи:

      – А что моя лопата там делает? Ей место в сарае.

      – Это я виноват, – каюсь я. – Набрал угля в ведро, а лопату забыл вернуть на место. Сейчас уберу, только поставлю подогреться Алексову порцию: жаркие сплетни и горячая любовь еще не означают, что человек должен есть обед холодным. – Беру тарелку старшего брата, отношу к нашей новой дровяной плите и ставлю в духовку, накрыв крышкой от кастрюли. – Ничего себе! В такую духовку можно ведьму целиком засунуть.

      – Если бы эта духовка была на колесах, – встревает Найджел, – то ее назвали бы «остин метро».

      – Та еще колымага, – усмехается папа, который обожает плохие автомобили.

      – Какая жалость, что вы с тетей Элен не увидитесь на Новый год, – говорит мне мама.

      – Увы и ах. – Я усаживаюсь за стол и принимаюсь за еду. – Передай ей от меня привет.

      – Вот-вот, – встревает Найджел. – Можно подумать, ты страшно жалеешь, что вместо того, чтобы торчать в дурацком Ричмонде, будешь кататься на лыжах в Швейцарии! Ты вообще мегасчастливчик, Хьюго.

      – Сколько раз я тебе говорил, – вмешивается папа. – Самое главное не…

      – …что ты знаешь, а кого ты знаешь, – подхватывает Найджел. – Девять тысяч шестьсот восемь раз, папа. Включая этот.

      – Поэтому важно получить диплом приличного университета, – продолжает папа. – Чтобы в будущем общаться с большими людьми, а не со всякой шушерой.

      – Кстати, чуть не забыла, – вступает мама. – Джулия опять облекла себя славой: выиграла грант и поедет в Монреаль на курсы о правах человека.

      Я весьма неравнодушен к кузине Джулии, и упоминание о том, что она, гм, чем-то там себя облекла, имеет для меня ярко выраженный байронический подтекст.

      – Джулия явно пошла в вашу породу, Элис, – замечает папа,