Отречение. Мария Донченко

хотя в какое-то мгновенье в его глазах можно было прочесть те же сомнения, но этого никто не успел заметить, – придут люди, обязательно! Не могут не прийти!

      …Станция, переход и ведущий на поверхность эскалатор были запружены народом, словно в час пик рабочего дня. Над головами людей плыли наспех сколоченные деревянные дощечки плакатов и незачехлённые металлические наконечники знамён. Толпа бурлила, люди оживлённо переговаривались, кто-то кого-то звал, толкаясь, люди протискивались в направлении, противоположном движению толпы на выход – видимо, многие заранее договорились о встрече на традиционном месте возле ажурной решётки у тупиковой стены «Октябрьской», не предполагая, сколько соберётся людей, и пытались отыскать своих знакомых…

      – Руку давай, – пытаясь заглушить гул толпы, закричал на ухо дочери Николай Зайцев. – Держимся, не теряемся!

      Он крепко ухватил её ладонь, а за вторую Юлькину руку взялся Андрей, державшийся рядом с ней в метро.

      – Не теряемся! – передала ему девушка дальше по цепочке, не вынимая ладони из его руки. Толпа внесла их на длинный эскалатор.

      Воздух холодной осени свежей струёй ударил в лицо из ходивших взад-вперёд стеклянных дверей метро с надписью «выход», и ей почему-то вспомнилось, как в детстве, ещё слабо умея читать, она называла эти двери «вдох» и «выдох»…

      Теперь она жадно глотала воздух, глядя перед собой.

      Площадь была заполнена почти полностью – от кольцевой станции до радиальной, вся проезжая часть и сквер у подножия памятника Ленину. Над толпой колыхались развёрнутые красные флаги. Людское море несло её вперёд, а она всё не могла поверить собственным глазам.

      – Народу-то сколько, Андрей! – восхищённо прошептала Юлька. – Значит, пришли всё-таки, пришли, представляешь… Наши…

      – Представляю, Юленька, – так же тихо и зачарованно ответил шедший рядом с ней парень и повторил это простое и удивительное слово. – Вот они, наши…

      Глава девятая

      Год 1992. Февраль

      Наступил день, когда деньги закончились совсем.

      На второй день после Нового года на полках магазинов появились разнообразные продукты – вдруг, как чёрт из табакерки, как будто материальные продукты могли появиться внезапно из ниоткуда.

      Появились в том числе различные сорта колбасы, на которые годами молились демократы.

      Повышенной ветеранской пенсии Матрёны Петровны теперь хватало килограмма на четыре этой самой колбасы, если не самой дорогой, конечно.

      Была, конечно, ещё зарплата – она продолжала работать в библиотеке. И стипендия Ани, которой не хватало даже на проезд от дома до института.

      После того, как её прогнал Максим, Аня волей-неволей помирилась с бабкой – жить надо было под одной крышей и делить нехитрое хозяйство. Поделившись своей старой, как мир, историей обманутой простушки, Аня умолчала лишь о том, что стала жертвой дельцов порноиндустрии – вот об этом не знал действительно никто.

      Но