«Всё с вами, но не ваш». Избранное. Леонид Завальнюк

обыденной жизни под просветлением понимают выход к Богу. Но из стихов поэта, методов его обращения с читателем совершенно ясно, что под просветлением имеется в виду выход за рамки обыденности, осознание себя частью вселенной, природы, т. е. расширение рамок существования. Не исключено, что для Завальнюка суть просветления очень сближена с путём к «внутреннему человеку», сиречь – Богу:

      Какой-то новый свет во мне,

      Но сквозь рутину не пробиться.

      И я кричу душе:

      – Уж ты хоть повнимательней смотри.

      Порой мне кажется, пророк грядёт.

      Не упустить бы зодчего-провидца.

      И слышится ответ:

      Согласна. Но терпи.

      Для этого мне должно раздвоиться.

      И не как в сказках-снах,

      А с кровью раздвоиться,

      Поскольку неизвестно, он извне придёт

      Иль изнутри.

      Пророк теряет «небесную» ипостась – посланца Бога, сближаясь (по среде обитания) с человеком. Ни у кого, кроме Завальнюка, поэт не может сказать: «Пророчеств хочется. Хоть сам их сочини». Даже если он пророчит, то лишь как медиум. Тютчев следовал давней традиции, когда говорил:

      Стоим мы слепо пред Судьбою,

      Не нам сорвать с неё покров…

      Я не своё тебе открою,

      Но бред пророческий духов…

      Кажется, против самой этой традиции и взбунтовался Завальнюк:

      О радости предел! О темени порог!

      Неведомо, когда и кем он был поставлен.

      Но ведомо, что нами он прославлен

      И утверждён на вечные года.

      Поэт и перехватывает у неба право голоса, пророча о земном, а не заоблачном:

      Дороги хочется.

      Поддамся наважденью

      Немыслимых прозрений ножевых!..

      Уж лучше быть никем в краю навек живых,

      Чем быть собой средь мёртвых от рожденья.

      Не отрицается ни Бог, ни «тот мир», но в центр выдвигается проблема человека, его «самоуправления»:

      Пророка жду… Бог в помощь, говори!

      Пророка жду… Он лёгких слов не скажет.

      Он мёртвых всех простит,

      А всех живых отвяжет

      Равно от мрака вечного и от пустой зари.

      Пока ничего страшного, всё ещё может выглядеть по-старому. Но вот следствия:

      И понесутся люди кто куда, –

      Одни побежкой волчьею, другие конским скоком.

      – Живите, – скажет [Пророк], – врозь.

      – Не лезьте в небо скопом.

      И даже по двое не лезьте вы туда.

      При том, что бог один, у каждого свой бог.

      В речи поэта смешались амплуа моралиста и пророка. И это даёт совершенно непредвиденную отдачу – возвращение доверительного и уважительного смысла словам, скомпрометированным и обесцененным в современном обороте.

V

      Едва ли кто сейчас склонен принять без улыбки слова о любви к ближнему, сочувствии, справедливости. Они остались в употреблении лишь у наивных провинциалов. Трудно допустить, чтобы Завальнюк с этим не считался, что говорок о наивности и провинциальности не достигал его ушей, – мол, пишу, как дышу. Особенно это касается слова «правда» – названия коммунистической