Дарья Рябинина о людях Сибири. Глафира Петровна Копылова

дителей. Было два брата – Анатолий и Семен Мажарины.После войны вышла замуж за Копылова С.М.Родила в браке 8 детей, выростила всех.Внуков одних только 24,и правнуков.Прожила счастливую жизнь.

      Писала часто и много. Стихи её читают дети ,и

      взрослые.Вышел роман в мягком переплете 2018г."Дарья Рябинина"о людях сибири.Сколько души вложил автор в свой роман,не передать! Начало писание романа послевоенные годы.

      "Обещание любящей женщины."

      Никому я тебя не отдам

      Ни на день, ни на год, ни на час.

      Пусть ругают меня и бранят

      По законам, какие сейчас.

      Все на свете стерплю за тебя,

      Все изведаю, все испытаю,

      Птичкой малой взовьюсь в небеса,

      Ручейком проберусь, протекая.

      Никому я тебя не отдам,

      Никому я отдать не мечтаю

      Вдруг когда-то какая-то грубая дрянь

      Отобрать у меня пожелает.

      Но такой неспокойной любви,

      Никогда я еще не встречала,

      Хоть взлети в поднебесную высь

      И падай оттуда устало.

      И пока я еще молода,

      Чувствую силы любовны,

      Не смотрю никогда на года:

      Эти мысли тяжки и греховны.

      Все на свете стерплю за тебя,

      Все изведаю, все испытаю,

      Птичкой малой взовьюсь в небеса,

      Ручейком проберусь, протекая.

      Не позволю погибнуть ему,

      Обласкаю любовью и силой,

      Обещаю и помогу,

      Что бы со мной не случилось!

      Мужской ответ.

      Ты – ласточка моя сизокрылая,

      Ты ужасно дорогая, ты моя милая.

      Я люблю тебя всегда, даже сонную,

      Не покину никогда, моя законная.

      Ты, как солнышко вверху

      Ярко светится, ты, как звездочка в ночи,

      Тихо мечешься.

      Ты – ласточка моя сизокрылая,

      Ты ужасно дорогая – моя милая

      Я люблю тебя, люблю, любовь приметная,

      Ты мечта моя, мечта, мечта заветная.

      Ты – ласточка моя сизокрылая,

      Для меня ты дорогая,

      Моя милая!!!

      Стих автора о войне."Начало"

      Я помню день, когда гремело с юга,

      Горел закат былого дня.

      Я шла едва, державшая подруга,

      Чуть посмелей, вела меня.

      Она вела и умоляла: иди пожалуйста,

      Уж вон народ.

      Но что ты, милая, не падай,

      Не падай, а иди вперед.

      Разбитые колени ног и руки,

      Обрызганное кровью все лицо,

      Разбитая машина, только дуги,

      И дуги тоже согнулись как кольцо.

      Кабина смятая – в песок.

      Сиденье все, как после боя,

      Пружинки взвились, кто как мог.

      Кто нас побил, кто нас разрушил!

      И сами мы лежали на земле,

      В глазах темно, в ушах все глухо,

      Вдруг стало первой, светло мне.

      Я поднялась, пошла, шатаясь,

      Напарница пока что не в себе,

      Но она тоже сразу же очнулась

      И, сидя, протянула руки мне.

      Пошли мы обе, и слава Богу.

      Она как будто посмелей,

      И тут она увидела дорогу,

      И далеко вдали своих людей.

      И мы брели, как сонные шатались,

      Шагали молча, без дорог,

      Уставшие, разбитые, мы сильно напугались,

      Голова кружилась, тело ныло,

      Почти что у порога мы валились с ног.

      Как трудно все: и снег, и грязь и слякоть,

      Глубокие воронки и металл,

      Тела убитых и полуживые,

      Заклятый враг нас раскидал

      Навстречу нам бежали люди,

      И каждый помощь предлагал,

      Откуда силы шли, откуда –

      Никто не видел и не знал.

      И вспомнила про свой сапог,

      И как-то резко распрямилась,

      Что снова повалилась с ног.

      И только на минутку удивилась:

      Но почему она несла сапог?

      Глаза мои, как тьмой закрылись,

      Язык уж двигаться не мог!

      Потом недолго две минуты,

      Темно, темно – и сразу свет,

      И снова все ко мне вернулось

      Вот только памяти-то нет.

      Смотрю и вижу: люди ходят,

      Но