И один в поле воин. Юрий Петрович Дольд-Михайлик

его новыми минометами, еще более смертоносными минами, хотя каждый миномет – это приближение собственной смерти. Страшной смерти всех тех, кто брошен в подземелье.

      Лютц тогда так удачно проговорился о существовании этого подземного завода. Вот за то, чтобы не было таких лагерей смерти, Генрих и должен бороться. Нет. Он не имеет права на усталость и отдых. Он не имеет права чувствовать, что у него есть нервы. Ибо каждое выполненное им задание приближает час победы. Это месть за всех тех, кого, может быть, именно в эту минуту, когда он лежит и отдыхает, сжигают в крематории.

      Отдыха для него нет и быть не может!

      Генрих вскочил с кровати и начал одеваться.

      Спускаясь по лестнице, он вспомнил о своем обещании генералу и зашел в ресторан.

      – Здравствуйте, мадам!

      – О, вы уже приехали, а я боялась, не случилось ли чего, ведь мы вас ждали еще до завтрака. Садитесь! Прошу вас.

      – Мадам Тарваль, у меня к вам большая просьба. Если вы выполните ее, я буду вам искренне благодарен.

      – Вы же знаете, барон, что я сделаю для вас все, что в моих силах.

      – Мне нужно десять бутылок хорошего, но действительно хорошего шампанского, не хуже того, каким вы угощали меня перед отъездом.

      – У меня нет, но я знаю, где можно достать. Через полчаса все десять бутылок будут здесь.

      – Вы упакуете его, а я пришлю за ним своего нового денщика – он отнесет куда нужно.

      Генрих повернулся, чтобы уйти, но в эту минуту открылась боковая дверь и в зал вбежала Моника.

      – Мама! Ты знаешь, я… – начала она еще от двери, но, увидев Генриха, остановилась и покраснела.

      – Здравствуйте, мадемуазель Моника, как себя чувствуете?

      – Хорошо, только все волнуется, что ваше учение идет без какого-либо плана, – ответила за дочь мать.

      – Мама! – укоризненно бросила девушка.

      – Ну, теперь я буду старательным учеником, а чтобы моя маленькая учительница не опаздывала на уроки, я привез из Лиона вот это…

      Генрих вытащил из кармана футляр, взял Монику за руку и надел на запястье девушки миниатюрные часики.

      – Что вы! – Моника отдернула руку.

      – Мадемуазель, прошу считать это не подарком, а маленькой компенсацией за то время, которое вы тратите на меня. Ведь было бы странно, если б вы давали уроки немецкому офицеру бесплатно, просто из симпатии к нему.

      – Но…

      Реплика Генриха привела Монику в явное замешательство. А действительно, с какой стати она тратит свободное время на занятия с этим офицером? Еще подумает, что он оказывает ей великую честь и доставляет радость! Но должна же Моника, наконец, как-то наладить свои отношения с бароном… Иначе она никогда ничего не узнает. Как же быть?

      Девушка невольно вопросительно поглядела на мать.

      – Ты бы лучше поблагодарила господина барона, – сказала мадам Тарваль.

      – Спасибо, барон! – тихо прошептала Моника.

      – Сегодня начнем занятия ровно в шесть, если вы свободны.

      – Тогда давайте