Когда горела броня. Иван Кошкин

сержант, – позвал старший лейтенант. Говорить тоже было больно.

      Внутри залязгало, из амбразуры курсового пулемета вылез ствол ДТ и со щелчком встал в шаровую установку.

      – Комиссар тебе выражает персональную благодарность.

      – Служу трудовому народу, – мрачно донеслось из машины.

      – Я там пойду, послежу за разгрузкой, – он вздохнул. – Сержант Безуглый остается за старшего. Раз уж ты такой инициативный и предусмотрительный.

      – Есть, – Безуглый высунулся из люка и молча протянул командиру кобуру с наганом.

      – При первой возможности сплавлю тебя на командирские курсы, – мстительно сказал Петров, пристегивая оружие.

      – А ротный дело говорит, – вдумчиво заметил Симаков, когда старший лейтенант отошел подальше. – Характер у тебя, Сашка, въедливый, шило, опять же, в заднице… Прямая дорога в командиры.

      – Да какой из него командир, – снисходительно ответил растянувшийся на крыше моторного отделения водитель. – Ему в цирке выступать. Клоуном.

      – Разговорчики, – неожиданно рыкнул сержант.

      – Ты чего, Сашка? – возмутился наводчик. – Я чуть махорку не рассыпал.

      – Оба в танк, быстро, – скомандовал Безуглый. – Васька, проверь аккумуляторы, чтобы в следующий раз воздухом не запускать.

      – Дорвался, – проворчал Осокин, вползая на свое место.

      Остаток разгрузки прошел без приключений. Сева подавал состав точно, как его наставник. Наконец последний танк съехал с платформы и ушел в сторону автобазы. Комиссар сполоснул лицо из ведра с мутной водой. Натянул гимнастерку и, пожав, как равному, руку юного машиниста, спустился с паровоза.

      – Ну и какого черта ты на паровоз полез? – ворчливо встретил Белякова комбат. – Молодость решил вспомнить? Кого другого не мог послать уголь кидать?

      – Уголь в топку, между прочим, тоже надо уметь бросать, – спокойно ответил комиссар. – И потом, почему «вспомнить»? Не такой уж я старый. На кой я тебе тут нужен был?

      – Воодушевлять и контролировать, – объяснил комбат. – А вдруг я какой-нибудь акт саботажа совершу?

      – Да ну тебя, – отмахнулся Беляков. – Ты однообразен, ей-богу.

      – Ладно, ладно. Поехали, а то батальон уже почти весь на сборном пункте. Та-а-ак, а это кто еще?

      Между путями по направлению к танкам ехал мотоциклист.

      – Командир, – определил Шелепин, – что-то у меня нехорошие предчувствия. Или это по поводу твоих методов наведения дисциплины и прочих самоуправств, или это офицер связи. Даже не знаю, что хуже.

      Мотоцикл остановился рядом с КВ – и машина и человек были белыми от пыли. Младший лейтенант, как теперь было видно по едва различимым кубарям, снял мотоциклетные очки, посмотрел на танкистов усталыми, воспаленными глазами и хрипло спросил:

      – Товарищ майор, это 112-я танковая дивизия?

      – Э-э-э, – протянул Шелепин. – А не могли бы представиться, товарищ младший лейтенант?

      – Младший лейтенант