Записки с того света. Александр Тимофеев

не может так быстро перестраиваться, действует инерция.

      Процессы запущены, но ты еще не стал другим.

      Ты видишь все, как в кино, вся разница только в том, что ты не зритель, а актер. И вдруг оказался на сцене.

      И вот от осознания этой новой реальности тебе становится не по себе.

      Но самое страшное начинается потом, когда в твоем мозгу проскальзывает мысль, что это все надолго, – осознание этого и ощущение абсолютной неизвестности будущего в сочетании с бесконечной звучной иноязычной речью может ввести тебя в панику, в животную панику.

      Если ты пережил эти страшные минуты, то дальше тебе может быть плохо, тяжело и даже очень тяжело, но ты избежал главного – животной паники, которая заставляет биться об стену, бить дверь и так далее. Я был свидетелем подобных сцен – они иррациональны и губительны для человека, впавшего в это состояние. После вспышек гнева и ярости человек часто впадал в апатию и уже долго пребывал в этом состоянии.

      Меня спасали физические упражнения, этот дневник и – в экстренные минуты – пара-тройка затяжек крепким табаком, для того чтобы забыться на несколько мгновений (но это очень важно, и эти мгновения бесценны), и ощутить состояние одухотворенности, но не в классическом понимании этого слова, а некое состояние дыма – состояние бестелесности и вечности. Первое дает ощущение неуязвимости, а второе – возможность посмотреть на ситуацию и на самого себя со стороны.

      Не знаю, поняли ли вы, о чем я говорю. Можно ли это понять, не пережив? Не знаю… Но описание мне удалось подобрать достаточно точное. Состояние дыма.

      Надо отметить, что в эти моменты мысль обретает предельную ясность.

      Новость

      К вечеру в камере повеяло холодом. Погода была дождливая и ненастная.

      Во время ежевечерней молитвы к нам постучали и сообщили, что нас троих – меня, Даниэла и Александра – направляют в «Итаи»– специализированную тюрьму для иностранцев.

      Эту новость я встретил с тревогой: наша маленькая, продолговатая, в виде пенала камера уже стала почти родной, так же, как и ее обитатели.

      Опять срываться с места, ехать куда-то – что ждет там?

      Перед сном мы традиционно, в тот раз особенно проникновенно, помолились. Это была самая тихая проповедь Карлоса.

      В конце молитвы мы, по инициативе Жуана Карлоса, образовали круг, взялись за руки – в последний раз, чтобы уже больше никогда не увидеться.

      Это было трогательно.

      Этап

      Рано утром, еще затемно, нас подняли. Мы быстро оделись, и нас куда-то повели.

      Привели в холодную большую комнату, где было чело-век двадцать; через какое-то время камера уже кишела заключенными.

      Было холодно и промозгло.

      Сидеть там было не на чем.

      Так нас и продержали несколько часов.

      За это время покормили тюремным завтраком: кофе и булка. Кофе выпил, а булку, по примеру Даниэла, положил в карман. Неизвестно, когда будут кормить в следующий раз.

      Стоял традиционный бразильский гвалт. От холода и нетерпения люди пребывали в хаотичном движении. Я последовал