Записки с того света. Александр Тимофеев

ортодоксальный мусульманин, держится особняком. Он производит впечатление человека мягкого и глубоко верующего.

      В установленное время он всегда слезает с верхней полки, для того чтобы помолиться Аллаху.

      Нигде я не встречал такой религиозности, как в бразильской тюрьме.

      Несколько слов о толерантности

      Это слово сейчас становится немодным, и его даже иногда стали произносить с каким-то пренебрежительно-ругательным оттенком – на мой взгляд, зря.

      Толерантность – это взаимное уважение и терпимость друг к другу.

      Хотелось бы написать о том, как в таком маленьком пространстве люди старались быть предельно тактичными и толерантными!

      На восьми метрах ужились люди, говорящие на четырех языках (испанском, французском, португальском и русском), разных рас и религиозных убеждений.

      Католики, мусульманин и православный пребывали в абсолютной веротерпимости и уважении к религии и обрядам друг друга. Все старались создать в этой «коммунальной» комнате максимальный комфорт (если это слово вообще применимо к тюрьме) для молитвы и совместного проживания.

      Даже предугадывали желания товарищей, маневрировали в ограниченном пространстве предельно деликатно, чтобы не задеть друг друга – возможно, в этом залог выживания.

      Не зная даже языка сокамерника, мы понимали друг друга без слов.

      Слова часто бывают лишними.

      С их помощью мы скрываем, изменяем, ретушируем, вуалируем истинное положение вещей или просто банально врем.

      Вообще-то это не так сложно – понимать друг друга без слов, если есть желание понять.

      Потерянная улыбка

      Вот наступил (делаю затяжку – да, здесь я стал курить, точнее не курить, а покуривать – снимать стресс) очередной день моего заключения в «Парадането».

      Я в тюрьме.

      Постепенно происходит осознание: где ты…

      Психика человека все-таки инертна – осознание приходит не сразу.

      В камере очень холодно. Бразильские тюрьмы устроены по летнему варианту. В принципе это разумно, так как в Бразилии в основном лето. Холодно лишь пару месяцев в году.

      Моя беда в том, что я попал в тюрьму именно в зимнее время. Из одежды на мне оставили только трусы, выдав простую белую футболку, хлопчатобумажные штаны желтого цвета и вьетнамки. Больше у меня ничего не было.

      Одно окно (оно завешано трусами и прочими тряпками) и дверь, выходящая в тюремный двор. Наша камера насквозь проветривается.

      Со двора доносятся крики: бразильские заключенные заняты тем, что они умеют лучше всего, – играют в футбол.

      Из окошка видно свинцовое небо и веет сырым, промозглым ветром.

      Смотрю на африканца Галакси – он тихо сидит на полу, обняв голову руками. Он очень молчаливый.

      Я лежу на кровати, делаю заметки в тетрадь напротив меня валетом лежит колумбиец Александр.

      Накрылся одеялом и… плачет.

      Он протяжно стонет и, всхлипывая, бормочет молитвы.

      Все это