Виктория. Ольга Пустошинская

Расскажи…

      – Шестнадцатого октября я собралась на работу. Я на заводе работаю в отделе контроля. Подхожу к метро, а там толпа людей, все в панике: метро закрыто, трамваи не ходят, автобусы тоже… Мы пешком с сослуживицей пошли. Приходим, а проходная закрыта, никого на территорию не пускают. Говорят, домой идите, не работает завод, вам всё сообщат.

      Мы стоим в растерянности. Как так? И что теперь?

      Делать нечего, домой пошли. Тут вижу: ветер несёт какие-то обрывки бумаги прямо на меня, портрет чей-то разорванный. Поймала обрывок, а это портрет Сталина: его нос, усы, лоб с зачёсанными волосами. А на помойках горами красные книги, знаешь, эти ленинские сборники, «Истории партии». Люди испугались и стали выбрасывать. Вот тут мы и поняли, что немцы будут здесь не сегодня, так завтра. Чудовищно, просто немыслимо…

      Валя замолчала, пытаясь справиться с волнением, потом продолжила:

      – Страшно было… Своих бандитов мы не боялись, хотя их было, наверно, много. Мы слышали, что стали грабить закрывшиеся магазины и склады. А вот немцев боялись, уже были наслышаны об их зверствах. Нам с сотрудницей повезло: возле бакалейного магазина раздавали крупы и сахар, нам досталось по три кило пшеничной крупы и сахара и по пуду муки. Это всё нам теперь пригодится.

      Вика слушала и не перебивала, Валин рассказ её впечатлил.

      – По шоссе шла толпа людей, как на демонстрации, только с чемоданами, мешками, узлами вместе флагов. А потом мне позвонили и предложили эвакуироваться с заводом в Куйбышев. Говорят, что и Сталин покинул Москву…

      – Нет, он остался в Москве. Сначала хотел уехать, но передумал, только дочь отправил в Куйбышев, – уверенно сказала Вика.

      – Ты это точно знаешь? – Валины глаза засияли надеждой.

      – Абсолютно.

      – Слава богу! – выдохнула Валентина. – Теперь я знаю, что Москву мы отстоим.

      – Это только так говорят, а никакого бога нет, – влез с замечанием Серёжа.

      – Отстоим, я знаю, верь мне. И до самого Берлина дойдём, и красный флаг будет развеваться над Рейхстагом.

      – Ты так уверенно говоришь, что я верю, – улыбнулась Валентина.

      – И верь. Это точно, как завтра взойдёт солнце.

      – Вика, а родители у тебя живы? – Отхлебнула чай из чашки и отставила. – Остыл совсем…

      – Отец умер три года назад, а мама… она далеко, в Ташкенте. – Ей почему-то пришёл в голову Ташкент.

      – Ты получаешь от неё известия?

      – Нет.

      – Не переживай, с твоей мамой всё хорошо, – поспешила успокоить Валя, заметив, что Вика помрачнела. – Ты сама напиши ей до востребования или телеграмму отправь.

      Если бы можно было! Но как? Написать на конверте: вручить адресату в мае 2017 года? Бред же… Хотя…

      Вика задумалась, потом взяла карандаш и начала писать: «Мамулечка! Если ты читаешь это письмо, значит, задуманное у меня получилось. Я жива и здорова и очень надеюсь, что вернусь домой…»

      6

      Очередь в милицию начиналась от кабинета, а заканчивалась на широком крыльце здания. К счастью, двигалась она довольно быстро. Те, кто заявлял о потере