Виктория. Ольга Пустошинская

Маша, грызя сушку.

      – Маша, почему ты опять ешь в помещении? Я сто раз говорила, что этого делать нельзя – кругом инфекция! – напустилась на медсестру Вика. – Только отправили раненого с гепатитом! Руки, руки обрабатывать! И кушетку тоже.

      – Ой, простите, я забыла… Есть очень хочется. – Маша спрятала в карман сушку.

      «Набрали девочек после трёхмесячных курсов, – ворчливо подумала Вика, – какие это медики? Так… одно название».

      – В магазинах на мясные карточки суфле дают, – снова начала Маша, – вы бидончик взяли, Виктория Александровна?

      – Что за суфле?

      Воображение тотчас нарисовало торт «Птичье молоко», нежный и воздушный, покрытый шоколадной глазурью… Но ведь это что-то другое.

      – А вы не знаете? Это такой сладкий напиток из сои. Вкусный!

      ***

      Суфле так суфле. Мясные талоны редко удавалось отоварить, а если удавалось, то почти всегда это была конина. И со всеми карточками такая история: продуктов мало, положенную норму ещё ни разу не получили.

      Суфле! Теперь Вика вспомнила, откуда она слышала про это – из блокадных дневников. Суррогат из сои, крахмала и сахарина, который упоминался в блокадных книгах и дневниках, наряду с дурандой, шротом и хряпой.

      Невольно Вика подумала о Ленинграде. Там уже начался голод, нормы хлеба сокращали трижды. Она, как никто другой, знала, что ждёт ленинградцев, и не могла сдержать слёз. Трагедия целой страны, целого народа!

      Отстояв очередь за суфле и хлебом, Вика вернулась домой. Из кухни доносились женские голоса с истеричными нотками – переругивались две соседки.

      – Утром три картофелины на столе оставила, прихожу – нету! – возмущалась Клавдия Семёновна, соседка из крайней комнаты.

      – Клавдия Семёновна, на что вы намекаете? Столько народу в квартире, а вы у меня интересуетесь за свою картошку, – пыталась вразумить её Зинаида Кузьминична.

      – Таки интересуюсь, – задыхалась от ехидства Клавдия, – никто не заходил на кухню, кроме вас!

      Вика подавила смешок, повесила куртку на вешалку и зашла в комнату.

      Серёжа за маленьким столом разложил чернильницу и тетрадь и старательно выводил пером буквы. Он обрадовался, увидев Вику, с удовольствием отложил ручку:

      – Тётя Вика! Я уроки делаю. К вам из милиции приходили… Ужинать будем? А то выйти боюсь: там тётя Клава и тётя Зина ругаются.

      – Стоп-стоп. Кто приходил из милиции?

      – Тётя какая-то. Она повестку оставила.

      У Вики упало сердце. Вот оно, началось…

      – Она что-нибудь ещё сказала? – спросила она, пробегая глазами повестку.

      – Нет.

      Вернётся ли она завтра из милиции или навсегда сгинет в застенках НКВД? Хотя тогда не повесткой бы вызвали… Но всё-таки надо поговорить с Валентиной.

      Вика разогрела чечевичный суп на примусе, нарезала хлеб маленькими кусочками, разлила по чашкам суфле, принюхалась, попробовала. Суфле напоминало йогурт или молочный кисель – не так уж и плохо.

      Пришла