О Дхане и Земле. Все книги трилогии. Андрей Прудковский

наша дочка Полина, ― сказала я и открыла глаза.

      Мы с Петей, обнявшись, парили высоко в воздухе, почти под потолком. Я боялась ― вот он откроет глаза, испугается, и мы вместе полетим вниз и разобьёмся. Поэтому я тихонько ему сказала:

      – А теперь попроси, Петенька, Землю опять прижать нас к своей груди.

      Это сработало. Мы медленно опустились на пол.

      – Неужели мы в самом деле летали? ― вот был первый вопрос моего Пети.

      – Конечно, летали! ― ответила я. ― Ведь говорила же я, что Земля готова нас отпустить в полёт, стоит лишь попросить.

      – Почему же все не летают?

      – Наверное, не догадываются попросить!

      Мы перебрались на кровать и заснули, обнявшись.

      Утро встретило нас улыбками солнца и шуршанием жёлтых листьев на дорожках. Мы пошли-поехали в парк. Там была горка, на которой он тренировался, и он меня покатал с горки на своей коляске. Мы неслись вниз, лавируя, как слаломисты, влево и вправо, а затем вверх, смеясь, я толкала его коляску, несмотря на его протесты, что он и сам может. А потом он спросил:

      – Вот некоторые говорят, что ты цыганка, что ты приёмная дочь Валентины Александровны, а Радек как-то обмолвился, что ты и в самом деле его родная сестра.

      – Это наполовину правда. Матери у нас с Радеком разные, а отец ― один. Но говорить об этом я пока не могу! Это не мои тайны! Когда будет можно, я всё тебе расскажу. Обещаю!

      – А почему ты не говоришь про Любу, ведь она тоже сестра Радека.

      – Давай не будем об этом, это тоже тайна и тоже не моя, спроси лучше о чём-либо другом.

      – Ну, тогда можешь ли ты, как Радек, превращаться в какое-нибудь животное? Я, например, видел, как Радек превращается в кота.

      – Могу, но никогда не буду этого делать, особенно у тебя на глазах. Я не хочу, чтобы ты запомнил мой облик преображённым в морду зверя, пусть даже это будет вполне симпатичная собачка.

      Потом мы опять гуляли, а потом опять пошли на танцы. Танцевать с безногим на коляске ― это я вам скажу нечто! Мы всех растолкали и распугали на танцплощадке, но что-то всё же у нас получилось! Затем мы оставили запуганную танцплощадку и укатили в ночь. Пред нами был весь мир, и мы были его властители!

      А потом началась война.

      Радек Рексович о своей предвоенной жизни

      Гудят моторы самолёта и несут нас обоих всё ближе и ближе к дому. Петруха молча страдает, так как раны на ногах у него опять открылись. Моя же рана в плече почти утихла и только по ночам ноет, когда пытаюсь повернуться не на тот бок. Но всё кончается, вот самолёт идёт на посадку. С трудом выгружаем тяжеленного Петруху из самолёта и кладём его на каталку. На это уходит время, и мы оказываемся на поле, когда поток прибывших уже схлынул. За оградой взлётного поля вижу только две женские фигурки. Одна из них ― в ядовито-красном платье. За время войны я отвык от ярких, кричащих одежд. Как бы сказала Любочка, такой цвет явно