Ветвления судьбы Жоржа Коваля т.1. Юрий Александрович Лебедев

скорее всего, добирался Жорж до Никольской на самом распространенном виде городского транспорта того времени в Москве – на трамвае, а восхищение красотами московского метро возникло вместе со всеми москвичами в конце мая следующего, 1935 года, во время сессии, завершавшей первый курс обучения в МХТИ.

      Пока же, летом 1934 года, на Никольской его радушно приняли, и состоялось первое собеседование, в ходе которого выяснились намерения Жоржа учиться на электротехника. Ему сказали, что ОЗЕТ рассмотрит его пожелания и в ближайшие дни даст рекомендации – в какой вуз нужно подавать документы, после чего отправили «на постой» к тов. Погребняку по адресу: Большой Сухаревский переулок, д. 21, кв. 15.[399] Объяснили, как пройти – по Большой Лубянке, потом по Сретенке. Это недалеко, минут 20 пешком.

      Комната в квартире в Большом Сухаревском переулке – это жилье, предоставленное ему на время поступления в институт ОЗЕТом. Никаких знакомых или родственников у него в Москве не было, а на проживание в гостинице в статусе абитуриента не было средств ни у него, ни у ОЗЕТа. Но обеспечение жильем наверняка было оговорено еще в Биробиджане, при оформлении Переселенческого билета. И, вероятно, ОЗЕТ решал эту проблему просто – поселял будущих студентов у своих добровольных помощников или сотрудников. Это объясняет и близость жилья от Никольской – сотрудники ОЗЕТа, в основном, жили невдалеке от «центрального офиса».

      Дальнейшие события разворачивались примерно так. У ОЗЕТа был полученный из КОМЗЕТа список институтов и специальностей, на которые нужно было направлять абитуриентов. А этот список, конечно, был согласован с кураторами с Лубянки. А в случае возникновения каких-то вопросов для их согласования далеко ходить не приходилось – от Никольской до Лубянки пять минут пешего хода. И в этом списке какое-то особое место занимал МХТИ им. Д.И. Менделеева.

      Мы еще будем рассматривать «специальные интересы» ОГПУ и НКВД в области химии при анализе работы Жоржа как разведчика, но в 1934 году персонально Жорж вряд ли был «привязан» к этим интересам. А вот ОЗЕТ должен был обеспечить заданную квоту студентов-химиков.

      От себя замечу, что химия – довольно специфический раздел естествознания, «природная склонность» к работе в котором присуща немногим молодым людям. И, хотя в это время в СССР действовала массовая организация «Осоавиахим», занималась она, в основном, подготовкой летчиков, парашютистов и «ворошиловских стрелков». Химическая составляющая в его работе сводилась почти исключительно к обучению пользования противогазом. Поэтому выполнить предписание КОМЗЕТа и найти желающих поступать в химический институт среди абитуриентов ОЗЕТа было непросто. Агитацию нужно было вести грамотно, предметно и убедительно, с учетом индивидуальных особенностей абитуриента. В случае Жоржа это, вероятно, и было поручено «тов. Погребняку».

      Ему была выдана для обсуждения с Жоржем недавно выпущенная ОЗЕТом книга, содержавшая доклад американской комиссии по изучению Биробиджана:

      Титульный лист издания

399

Этот дом, хотя и в перестроенном виде, существует и сегодня по тому же адресу.