Ветвления судьбы Жоржа Коваля т.1. Юрий Александрович Лебедев

Атлантику.

      И есть еще одно свидетельство, как мне кажется, весьма убедительно опровергающее «тихоокеанский маршрут». Последний этап своей подготовки перед заброской в США в качестве нелегала Жорж проходил во Владивостоке в 1940 г. И вот как он описывает свои впечатления от приезда в город в письме к жене 6 июля 1940 г.:

      «Ну вот и я во Владивостоке. Добрался. Дорога была нудная. Публика не интересная, погода все время дождливая. – единственная радость – вагонресторан, и то, пиво хватило только на несколько дней… Владивосток мне нравится. Интересный город. Весь на сопках построен – специально для людей с больным сердцем. В многих местах он имеет вид горного аула – фундамент одного дома на уровне крыши соседнего дома и т. д. Город имеет уютный, какой то обжитый вид, что не скажешь об Москве. Это не значит, что он тихий, очень много машин и людей на улицах. Особенно много моряков. Бухта большая, много пароходов в ней. У меня пока что только такое общее впечатление. Может быть позже напишу о подробностях. Пока что, времени у меня много и я наверно все осмотрю. Будем бороться со скукой»[271].

      По стилю и настроению это описание Владивостока человеком, впервые попавшим в город. Никаких сравнительных оборотов типа «По сравнению с тем, что я увидел здесь в первый раз, мало (или много) что изменилось…», никаких ностальгических ноток «Здесь я впервые ступил на советскую землю…» нет и в помине. «Только такое общее впечатление».

      А это значит, что до 1940 г. Жорж никогда не был во Владивостоке, а потому оказался в Европе именно после путешествия через Атлантику.

      Так что «атлантический маршрут» является наиболее вероятным в нашей ветви альтерверса.

      Но, на первый взгляд, этот вариант противоречит и речам Абрама перед членами ИКОРа о его безусловном стремлении в Биробиджан, и мечтам Жоржа о «строительстве новой жизни в дальневосточной Еврейской автономии». Однако, можно ли осуждать главу многочисленной семьи за то, что эти – пусть и не вполне искренние! – речи в условиях Великой депрессии позволяли сэкономить более 500 долларов на пароходные билеты до Гамбурга?

      И что мы знаем о внутрисемейных договоренностях Ковалей – кто и куда поедет после того, как они покинут Америку? Вспомним слова А. Ровнера о том, что после речи Абрама перед слушателями ИКОРа «три крепких мальчика не сказали ни слова, но их яркие и улыбающиеся глаза выражали одобрение тому, о чем говорит отец, и мать тоже кивнула с одобрением».

      А семейная договоренность, вероятно, состояла в том, что из Гамбурга пожилые отец с матерью и юный Гейби должны были поехать к родственникам в Теле-ханы, а молодые и крепкие энтузиасты Исайя с Жоржем – в Биробиджан. А после, сравнив условия в Польше и в России, можно было решить, где и как объединяться.

      Но, судя по тому, как развивались события в нашей ветви альтерверса, что-то помешало осуществлению такого плана.

      А события, вероятно, разворачивались так. Из порта Нью-Йорк 22 июня 1932 г. на пароходе «Мажестик» («Majestic») отплыла группа репатриантов ИКОРа[272], в составе которой была

271

ДСАЖАК. Письмо Ж.А. Коваля к Л.А. Ивановой из Владивостока от 06.07.1940. Сохранена орфография оригинала.

272

Журнал «IKOR», июль 1932 г. Ксерокопия этой страницы получена от Николая Бородулина («The Workmen’s Circle», Director for Yiddish Programming, NY). E-mail от 07.02.2018.