Хрупкое равновесие. Рохинтон Мистри

ткань вытянулась.

      Мужу понравилось такое объяснение. Зачем вспоминать голодные годы, за которые они исхудали.

      Все чамары в деревне гордились Нараяном. Постепенно они набрались храбрости и стали его клиентами, хотя Нараяну это приносило мало денег: редко кто шил новое платье. Обычно они донашивали то, что выбрасывали представители высших каст. Так что работа в основном сводилась к починке и перешиванию одежды. Нараян шил на старой ручной машинке, полученной от Ашрафа. На ней можно было шить только обычным челночным стежком, но для материала, с которым работал Нараян, другого и не требовалось.

      Работа пошла лучше, когда по окрестным деревням прошел слух, что произошло невозможное: чамар стал портным. Люди приходили не только для того, чтобы привести в порядок одежду, но и просто взглянуть на храброго чамара. Многие были разочарованы. В хижине не было ничего необычного – всего лишь молодой человек с болтавшимся на шее сантиметром и карандашом за ухом.

      Как учил Ашраф, Нараян вел тщательный учет заказов – записывал имена, даты и стоимость услуг. Рупа по собственной инициативе вызвалась быть его менеджером: когда сын снимал мерки и вносил цифры в учетную тетрадь, она с важным видом стояла рядом. Еще точила карандаши ножиком для обрезки шкур. Прочесть его записи она не могла, но все расчеты держала в голове. Когда с новым заказом приходил кто-то, еще не расплатившийся за старый, она, стоя за спиной клиента, выразительным жестом потирала большим пальцем остальные, напоминая сыну про должок.

      Примерно через полгода после возвращения Нараяна однажды утром к его хижине осмелился приблизиться бхунгхи. Рупа грела воду на улице, радостно прислушиваясь к стрекотанию швейной машины, когда заметила опасливо приближающегося незнакомца.

      – И куда это ты направляешься? – крикнула она, преграждая ему путь.

      – Мне нужен портной Нараян, – сказал мужчина, робко сжимая в руках какое-то тряпье.

      – Что? – Его дерзость ошеломила Рупу. – Не хочу даже слушать такое бесстыдство. Вот сейчас ошпарю твою вонючую кожу кипятком! Мой сын не шьет для таких, как ты!

      – Мама! Что ты делаешь? – Нараян с криком выбежал из хижины, но мужчина уже пустился наутек. – Подожди! – пытался остановить его Нараян, но тот, опасаясь худшей кары, бежал все быстрее.

      – Вернись, друг, все хорошо!

      – В другой раз, – крикнул перепуганный мужчина. – Может, завтра.

      – Хорошо. Я буду тебя ждать, – прокричал в ответ Нараян. – Обязательно приходи. – Недовольно покачивая головой, он вернулся в хижину, не глядя на мать, которая сердито провожала его взглядом.

      – Не надо качать головой. Я ни в чем не виновата, – возмущенно проговорила она. – И зачем ты пригласил его на завтра? Нам не к лицу вожжаться с людьми из такой низкой касты. Как можешь ты снимать мерки с человека, который чистит уборные?

      Нараян промолчал. Через несколько минут он вышел на улицу, где мать избывала свою ярость, яростно мешая воду в котле.

      – Мне кажется, мама, ты не права, –