Отель на краю. Галина Валентиновна Тимошенко

голос Эйнштейна:

      – Я, конечно, понимаю, чему наш уважаемый Холуй так радуется. Я даже сам готов обрадоваться тому, что он несколько умнее, чем казалось сначала. Но видишь ли, мой новый друг, мы тут тоже не страдаем острой интеллектуальной недостаточностью и эту возможность давным-давно проверили. Баки привинчены двумя болтами и никуда не сдвигаются.

      Фермер молча скрылся в своем отсеке, словно передав Холуя на попечение Эйнштейна. Холую пришлось переползать к другой стене отсека и снова, глупо изогнувшись, высовываться наружу до того предела, который была способна перенести его нервная система, и без того вконец измученная последними впечатлениями.

      – То есть вы все здесь уже давно? – прерывающимся от нахлынувшего страха голосом спросил он.

      Эйнштейна видно не было, но судя по тому, что голос его был слышен достаточно явственно, он сидел у ближней к Холую стены своего отсека и вполне готов был участвовать в разговоре.

      – Насколько я понимаю, сегодня пятый день.

      Холую показалось, что жить дальше не имеет никакого смысла.

      – И вы даже не пытались выбраться? – недоверчиво уточнил он.

      – Скажем так: мы пытались найти способ это сделать. Пока ни у кого не получилось. Точнее, у одного получилось, но… В общем, больше никому этот способ не понравился.

      – А что это был за способ?

      – Спрыгнул, – невозмутимо сообщил Эйнштейн. – Пришел в себя, потоптался по камере и спрыгнул. Кстати, он в твоем отсеке был.

      – А почему… он спрыгнул?

      – Слушай, не будь идиотом, – устало посоветовал Эйнштейн. – Он же здесь не просто так оказался, правда?

      На этот раз Холую потребовалось куда больше времени, чтобы прийти в себя и сформулировать следующий вопрос. Наконец он рискнул:

      – То есть вы знаете, почему мы все здесь оказались?

      – А ты ко мне на «вы» обращаешься, потому что меня Фермер Эйнштейном прозвал? – внезапно развеселился Эйнштейн. – Тебе не кажется, что в нашем положении такая вежливость выглядит глуповато?

      Холуй счел за лучшее промолчать.

      – У меня есть, разумеется, свои предположения, только я их пока проверяю. Да и какая тебе разница, что я на сей счет думаю? Важно, что думает об этом тот, кто нас сюда определил, а этого мы как раз-таки и не знаем. И боюсь, вряд ли узнаем.

      – Думаете… думаешь, мы отсюда не выберемся? – уже не беспокоясь о том, насколько жалобно и испуганно звучит его голос, спросил Холуй.

      – Думаю, не все так уж хотят отсюда выбираться, – непонятно заявил Эйнштейн.

      – Но так же нельзя! – воскликнул Холуй, извиваясь на месте от возмущения. – Нужно ведь что-то делать!

      – Ну да, мы тоже так бесились в первое время…

      Вдруг Холуя осенило:

      – Может, это просто от голода? У вас силы кончились, вот вы…

      – От какого голода, помилуй?! Ты вообще по сторонам-то смотрел? – усмехнулся Эйнштейн. – Так отстань от меня и посмотри.

      Холуй