Отель на краю. Галина Валентиновна Тимошенко

он не собирался: сейчас его куда больше занимало то, что он увидел за краем дощатого пола, поэтому он снова встал на четвереньки и двинулся в ту сторону, постукивая худыми коленками по полу.

      Справа продолжали забавляться:

      – Все ясно, гребешь на четвереньках, чтобы не сдуло. Ладно, не отвлекайся, греби, просто слушай. Знаешь, старших слушать надо, мы тебе много чего можем рассказать, хоть кости зря стирать не будешь. Эй! Или ты вообще не парень?

      Слова доносились до него будто из бочки – то ли из-за расстояния, то ли из-за грохота сердцебиения в ушах.

      Он лег на живот и подполз к самому краю, свесив голову вниз. Во влажных от пота волосах гулял горячий ветер, и от этого было еще страшнее: казалось, чуть более сильный порыв запросто скинет его вниз, и он будет лететь – десять метров, сто, двести, триста… На какой вообще высоте находится эта чертова деревянная коробка?!

      Коробка, судя по всему, на половину своей длины опиралась на отвесную скалу, а оставшимися двумя-тремя метрами нависала над бурной рекой, которая неслась так далеко внизу, что сюда, наверх, не доносилось даже намека на ее шум. За рекой возвышалась такая же отвесная скала – почти лысая, лишь кое-где щетинящаяся деревьями.

      Теперь голос справа стал чуть громче:

      – Ну что, пацан, налюбовался? Шикарный вид, правда?

      Он скосил глаза направо, изо всех сил стараясь, чтобы это осталось незамеченным для обладателя хрипловатого насмешливого баса, но тот расхохотался:

      – Да ладно, не косись, поверни башку-то!

      Понимая, что сохранить достоинство уже не удалось, он открыто посмотрел направо, но ничего не увидел.

      – Сильней крути, так не увидишь, – посоветовал бас.

      Он обреченно вздохнул и вывернул шею, насколько смог.

      От концов досок, образовывавших правую стену его нынешнего обиталища, вправо метра на полтора вдоль обрыва тянулась какая-то фанерная загородка. Там, где она заканчивалась, из-за нее наполовину высовывалась лохматая русая голова.

      – Ну наконец-то, дождались, – насмешливо хмыкнула голова. – Ты все-таки мужик – и то хлеб. А то я уж перепугался, что у нас тут бабцовский клуб собирается.

      Какое-то время он боролся со своим взбунтовавшимся самолюбием, потом вдруг севшим петушиным голосом спросил:

      – Я вообще где?

      – Знаешь, друг, одно могу сказать тебе точно: ты примерно там же, где и я. Только не спрашивай, где я, хорошо?

      – А как мы здесь оказались? – совсем уж жалобно поинтересовался он.

      – Нет уж, это ты мне скажи, как ты здесь оказался. Может, тогда и мне понятнее будет, как здесь оказался я. Кстати, можешь звать меня Фермер. Меня тут все так зовут. Ну, то есть все, кто разговаривает, – не слишком понятно уточнила голова.

      – Я Игорь Александрович, – пробурчал он, чувствуя, что шея отказывается продолжать светскую беседу в таком катастрофически неудобном положении.

      В этот момент совсем издалека –