Игрушка Дьявола. Евлампий Бесподобный

опирающегося своими гладиаторскими ручищами об изножье одноместной кровати. Правда, в этот раз на нём уже красовалась джинсовая рубашка на выпуск, но всё с тем же набором цепочек и кожаных шнурков под серебряные кулоны и подвески из полудрагоценных камней, тех самых, что были на нём ещё в клубе. И свою львиную гриву аккуратно собрал и стянул на затылке в тугой пучок, как тогда… ночью… Наверное, успел и отмыться, и надушиться тем своим жутко стойким парфюмом.

      Только какого ему теперь от меня надо? Что-то не выглядит он на раскаивающегося преступника, которому срочно понадобилось отпущение грехов. Или как раз, наоборот, решил на прощанье припугнуть, чтобы не вздумала обращаться в правоохранительные органы или трезвонить на весь мир об изнасиловании? Не хватает лишь для полноты всей картины того остро заточенного ножичка в его расслабленной ладошке.

      – В больнице. В вип-палате. Оплаченной, естественно, мной. – как информативно. Может ещё поблагодарить его за столь щедрый жест?

      – В больнице? П-почему?..

      Неужели он меня успел пырнуть или порезать? Тогда почему я ничего такого не помню? Хотя, по правде говоря, лучше бы я вообще ничего не помнила. И не чувствовала. Хотя бы того же разрастающегося с каждой пройденной секундой ужаса, от которого меня начинало трясти не менее сильно, чем под оглушающим градом атакующих воспоминаний. Ещё немного и точно разревусь и, наконец-то, блевану. Было бы чем.

      Попытка осмотреть себя хотя бы взглядом, была прервана ироничным голосом моего щедрого мецената.

      – Тебе зашивали влагалище. Так что несколько дней будешь ощущать там болезненный дискомфорт, но вроде как не сильный. Зажить всё должно где-то за пару недель, по крайней мере, швы к тому времени уже рассосутся.

      Ни хрена себе заявочки! У меня даже челюсть отвисла и дар речи напрочь пропал. И всё это на фоне тех убийственных ощущений, которыми меня и без того прикладывало – от воспоминаний, от полного осознания, где я и что со мной сделали этой ночью и, конечно же, от близости этого мерзавца.

      Говорить о таких вещах с таким… бездушным пофигизмом? Как будто всего лишь обсуждает сегодняшнюю погоду.

      – Не переживай. Всё остальное целое, включая промежность и анальный сфинктер. До второго я так и не добрался… хотя на первых парах и мелькала мысль.

      Наверное, если бы он меня просто ударил без всех этих чудовищных слов, сказанных буквально с подчёркнутой апатией, я бы точно это легче пережила, чем только что услышанное. И какое счастье, что именно в этот момент ему вдруг приспичило развернуться и отойти от кровати к стоящему у противоположной стены диванчику. Хоть какая-то мнимая и временная передышка – больше не видеть ни его отмороженного лица, ни ужасных демонических глазищ.

      Я успела за эти несчастные секунды лишь бросить панический взгляд по сторонам окружающей меня палаты. Но даже увидев двери спасительного отсюда выхода успела вовремя сообразить, что никак не сумею до них до бежать и выскочить