Игрушка Дьявола. Евлампий Бесподобный

рук. И, конечно же, и то и другое были ослепительно белоснежного цвета, как какая-то циничная насмешка или издёвка.

      Хотя, сейчас мне было на всё на это глубоко посрать. На данный момент меня волновали куда более приоритетные проблемы. Но и ответить на вопрос из-за чего я больше всего переживал или волновался тоже было несколько сложновато. Скорее злился. И очень сильно. Причём не знаю, на кого больше.

      А ведь и вправду мог только позвонить куда нужно. Тогда почему не позвонил? Почему сам повёз её почти в ближайшую больницу, связываясь по дороге с нужным там человеком? Наверное, я уже никогда не отвечу хотя бы самому себе на все эти дурацкие вопросы. Потому что вполне себе очень даже скоро, в один из ближайших часов их назойливые атаки по голове (или в голове) попросту оборвутся и заглохнут в вечной немоте. Когда почти уже на рассвете я буду стоять у изножья больничной койки в одиночной палате премиум-класса и задумчиво, исподлобья глядеть в обескровленное личико всё ещё спящей Юлии Русиновой, прокручивая в памяти события уже прошедшей ночи и связанные с ними планы на ближайшее грядущее. О, да. Неизбежного грядущего.

      – Не переживайте. С ней всё будет хорошо. Только придётся немного подождать, чтобы всё затянулось и зажило. И бесплодия от такого вообще никогда не бывает.

      Громкий шёпот заглянувшей в палату дежурной сестрички вывел меня из очередной прострации и даже заставил иронично усмехнуться в ответ.

      – О последнем я как-то и не задумывался. Но спасибо за соучастие.

      – К тому же это не послеродовые разрывы, уже через пару дней и боли не будет чувствовать. И швы сами рассосутся, без надобности снимать их в больнице. Две недели максимум и будет вертолётить, как ни в чём ни бывало. Ну и… всё такое.

      Догадаться, что значило “и всё такое” под подмигивание одним глазом было не так уж и сложно.

      Удивительно другое. Почему я до сих пор торчал и в этой больнице, и в самой палате. Хотя, нет. Уже не удивительно.

      – Значит, её можно уже будет забрать уже сегодня? – как-то вылетело из головы ещё после операции спросить об этом прямо у хирурга. Наверное, я просто об этом тогда не думал. А теперь, как выяснилось, о чём-то другом уже и думать не мог. Только, блядь, об этом!

      Глава 4

      Юля

      Говорят, лучшее лекарство – это сон. Только, оказывается, не всегда. Не всегда, просыпаясь, чувствуешь себя хорошо выспавшимся и отдохнувшим, бодрым и обновлённым. Бывает совершенно обратная всему перечисленному противоположность, когда уже проснулась, но не хочешь открывать глаз. Потому что боишься. Потому что ощущение придавленности невидимым грузом никуда исчезать не собирается, а первые симптомы подсознательного страха уже царапают по нервам сигнальными звоночками о приближении (или даже близости) чего-то очень плохого и неминуемого.

      Может поэтому я не хотела так скоро разлеплять затёкшие, будто налитые свинцом веки. Хотя во рту дела обстояли ещё хуже. Про всё тело, правда,