Горький апельсин. Клэр Фуллер

небо. Я хотела, чтобы Питер с Карой постояли тут, восхищаясь этой красотой, но Питер спросил:

      – Ну, где же этот мост?

      И я повела их через деревья влево, пока мы не вышли к просвету, откуда виднелся мост, заросший зеленью: лишь две из его арок оказались свободны от растений.

      – О, да он очень милый, – произнес Питер.

      И я почувствовала себя так, словно меня уговорили показать свой рисунок, насчет качества которого я не совсем была уверена, и объявили, что получилось неплохо. Меня вдруг охватила гордость, и я подумала, что это и в самом деле очень славный мостик.

      – Нам придется убрать кое-какой подлесок, чтобы нормально на него посмотреть, но думаю, что это действительно кое-что любопытное.

      – Правда? – спросила я.

      – Ведь первоначальный дом построили году в тысяча семьсот сороковом?

      – В семьсот сорок пятом, – уточнила я.

      – Нам понадобится провести кое-какие обмеры.

      – Конечно. – Я старалась, чтобы мой голос звучал буднично.

      – Что-то достойное? – спросила Кара, убирая болтающиеся концы тюрбана, который она так и не сняла.

      – Ну, – произнес Питер, – Фрэнсис должна его увидеть.

      – Мне кажется, он немного похож на палладианский мост в Стоурхеде, – пояснила я. – Но если бы он был палладианский или просто достаточно интересный, его бы упомянули в Певзнере или в других источниках?

      – О-о, – сказал Питер. – Вы искали Линтонс в Певзнере, да?

      – А вы разве не искали?

      – Честно говоря, нет, – ответил Питер, смущенно посмеиваясь. – Наверное, следовало бы, но Певзнер всегда так негативно на все смотрит. Я предпочитаю элемент первооткрывательства, когда речь идет об архитектуре.

      – Ну да, может быть, – промямлила я, неуверенная, считает ли он мост чем-то важным.

      Но к тому времени мы уже добрались до сооружения и прошли гуськом по траве, где я совсем недавно прибила крапиву. В центре небольшая секция балюстрады, доходившей нам до пояса, оказалась свободна от растений, и мы расположились там, чтобы полюбоваться озером. От блеска солнца на воде глаза у меня резало – предвестие головной боли.

      – Вы никогда не задумывались о тех, кто здесь жил до нас? – спросила Кара. – Слуги, садовники, аристократические семьи? Дети прыгали в озеро с этого моста в такой же день, как сегодня, в такой же жаркий и безветренный, только мост тогда был новый. Любопытно, какими они стали, когда выросли? Что с ними случилось?

      – Все умирают, Кара, – мягко заметил Питер, словно впервые сообщая ей эту неприятную весть.

      Я подумала о Доротее Линтон, похороненной на церковном кладбище: церемония, на которой присутствовали только недовольный викарий и могильщик. И о матери я тоже, конечно, подумала.

      – А что потом? – спросила Кара. Может быть, она ему уже сто раз задавала этот вопрос – и каждый раз надеялась получить какой-то другой ответ.

      – Ничего, – ответил он, и она отвернулась от него, сделав вид, что ей просто захотелось всмотреться в даль, туда, где