Горький апельсин. Клэр Фуллер

хотелось, или потому, что он отличался от других котов. Бывало, я выкидывала его из кровати, и он делал такую морду, что я чувствовала себя виноватой. Они всегда хотят одного. Да и все мы всегда хотим одного. Посмотри на меня, посмотри на меня, люби меня, люби меня. – Она негромко рассмеялась. – Серафина! Серафина! – позвала она в окно. Но кошка даже головы не подняла.

      – А что с ним случилось?

      – С кем?

      – С вашим котом.

      Она задумалась.

      – В один прекрасный день он исчез. Наверное, он был бродячий.

      – Дикий кот? Так он не был домашним?

      – Домашним? Ну да, наверное, был. Но он мог уйти, когда ему заблагорассудится.

      – Вы, должно быть, очень по нему скучали, – посочувствовала я.

      Кара отвернулась от окна и громко произнесла:

      – А теперь, Фрэнсис, я хочу, чтобы вы все нам рассказали.

      – Все?

      Я слишком быстро повернула голову, и комната поплыла у меня перед глазами. Отхлебнув еще мартини, который теперь казался мне очень вкусным, я подумала о том, что лучше бы пить помедленнее и что интересно, когда же они начнут готовить обед, но со следующим глотком это перестало казаться важным.

      – Про вас, – пояснила она. – Чем вы любите заниматься, кто ваши родители, где вы живете. Рассказывайте все.

      – Вы ведь жили в Лондоне? – вставил Питер из кухонного уголка.

      Оба смотрели на меня, ожидая ответа.

      – Да, – сказала я. – С матерью. Она… она скончалась в прошлом месяце. – Я прикоснулась к медальону, висящему на шее, и материнский бюстгальтер впился мне в кожу.

      – Мне очень жаль, – отозвался Питер. Его руки поднялись и опустились.

      – Я какое-то время за ней ухаживала.

      – Вам, наверное, было очень тяжело, – заметила Кара.

      – А ваш отец? – спросил Питер.

      Кто-нибудь когда-нибудь так интересовался моей жизнью?

      – Он ушел от нее… от нас. Когда мне было десять лет. Ушел к другой. Мы не поддерживали связь. Я вообще его с тех пор не видела.

      Я когда-нибудь кому-нибудь столько рассказывала о себе?

      – Ох, Фрэнсис, – проговорила Кара, беря меня за руку выше запястья. – Наверное, это было ужасно. Я знаю, что такое потерять обоих родителей.

      В глазах у меня все стало расплываться – может, от спиртного, а может, от их сочувствия.

      – Не надо нам было спрашивать, – произнесла она, хотя все вопросы задавал только Питер. Она сжала мою руку. – Извините.

      – Ваши тоже скончались? – спросила я у нее.

      Пожав плечами, она ответила:

      – У Питера еще живы, прячутся где-то в Девоне или в Дорсете. – Она зашептала, словно делясь секретом: – По-моему, он их стесняется – или у них щеки чересчур румяные, или они слишком похожи на своих собак.

      Я уставилась на нее в недоумении, но тут она рассмеялась, и я поняла, что это была шутка.

      Снова присоединившийся к нам Питер проговорил:

      – Должен признаться, когда Либерман позвонил, чтобы предложить мне работу, и сказал, что другой человек будет осматривать сады,