Горький апельсин. Клэр Фуллер

мартини, очень крепкий. У себя в лондонском доме мы держала в буфете шерри, и, когда мать уже почти не могла вставать с постели, я иногда прикладывалась к этой бутылочке, чтобы укрепиться духом перед тем, как снова взяться за обязанности сиделки, и после их исполнения – в качестве компенсации или вознаграждения, когда я, выходя из спальни, ретировалась на кухню.

      – Надо нам было гораздо раньше заманить вас вниз, – заметил Питер.

      – Обожаю солнце, – произнесла Кара. – Когда оно греет кожу.

      Вытянув шею, она запрокинула голову. Голос у нее был как у дамы из высшего общества (я решила, что она когда-то закончила английскую школу для девочек), но в нем пробивалось что-то еще. Передо мной была какая-то другая Кара, не та, которую я мысленно соткала из всего, что мельком видела. Та была итальянка, католичка, темпераментная, вечно готовая ввязаться в спор. А эта ленивая, томная женщина явно не беспокоилась о том, что о ней подумают.

      – Да, – отозвалась я и сделала еще один маленький глоток, пытаясь придумать какую-нибудь тему для разговора.

      Кара начала что-то говорить, когда я произнесла: «Я думала, вы итальянка» – и тут же поняла, что уже сказала ей об этом. Я снова выпила, чтобы спрятать лицо, радуясь, что кружки такие большие.

      – Я выросла в Ирландии, – ответила Кара. – В англо-ирландской семье. Питер устроил мне уроки итальянского. Такой красивый язык, правда? Но я в нем не очень-то преуспела. Мне дается только акцент.

      – И ругательства, – добавил Питер, подмигивая и доставая из кармана рубашки пачку сигарет. – Но…

      – Но у меня не очень получается нормальная беседа, – закончила она за него, улыбаясь.

      Питер губами вытащил сигарету, щелкнул серебристой зажигалкой.

      – А я ни на каких языках не говорю, – призналась я.

      – Как насчет английского? – с улыбкой спросил Питер.

      – Ну да. Английский. Конечно. – Я опустила глаза.

      Кара вынула сигарету у него изо рта. Он протянул мне пачку, и я покачала головой:

      – Нет, спасибо. Я не курю.

      – Ужасная привычка, – заметила Кара.

      – Я тоже не говорю ни на каких иностранных языках, – объявил Питер, сглаживая мое смущение.

      Он зажег еще одну сигарету, для себя, и некоторое время оба молча курили. Казалось, эта тишина их совсем не беспокоит.

      – А вы здесь давно? Я имею в виду – в Англии? – спросила я.

      – Только что приехали, – ответила Кара. – Мы четыре с половиной года провели в Шотландии.

      – В Шотландии? – переспросила я в то же время, как Питер начал:

      – Ну, это было уже после того, как…

      – Да, в Шотландии, – сказала Кара.

      – Замечательно, – отозвалась я. – Простите. После того, как?..

      Мне хотелось выйти из комнаты, снова постучаться и начать все сызнова.

      – Ну, вы знаете… – протянул он.

      Я не знала. Я вообще потеряла нить беседы.

      Питер, все так же прислоняясь к стене, с сигаретой в углу рта, сощурившись от дыма, запустил пальцы Каре в волосы,