Записки на кардиограммах (сборник). Михаил Сидоров

к нему не чувствую, одно отвращение. Поговорить хотела по-хорошему.

      – Ну и как, поговорила?

      – Ни слова не дал сказать. Вон, товарищ сержант слышал.

      Товарищ сержант прикурил новую сигарету.

      – Зря ты его, доктор, в дурдом не свез. Мы б с ним в следующий раз не церемонились.

      – Черт его знает, может, и зря… дай-ка и мне одну… думаешь, будет следующий раз?

      – Да, как два пальца!

      – Знаешь, такие вещи даром не проходят, это все равно что Провидение искушать. Выберет другого напарника, а у того, скажем, зуб на него чуть ли не с детства – полюбуется на конвульсии и уйдет, насвистывая: а повиси-ка, брат, подольше!

      – Слушай, – Тит обратился ко мне, – а это не с тобой мы прошлой осенью синюшника констатировали? Тоже на ремешке вешался, попугай.

      Было такое.

      – А-а, помню-помню. Он еще на ремень ваты навертел и бинтом обернул, чтоб не давило. А вешался стоя: просто подогнул ноги, типа, если что – встану обратно.

      – И что?

      – Не встал, Кать. Осиротел город.

      Появился спасаемый.

      – Слушайте, я еще на входе хотел спросить: а что здесь на полу написано?

      – Сюда на носилках, отсюда в гробу!

      – Ха! – В голосе клиента проскальзывало недоверие.

      – Как дела? Горлышко не болит?

      – Ничего не нашли. Отпустили.

      – Ну, еще бы! Готовился, наверное, в Сеть лазал, да?

      Он уже держался свободно, с наглинкой.

      – Зря иронизируете. Вам, как доктору, это было бы познавательно, особенно про отравления: все расписано – и дозы, и комбинации… Рекомендую.

      Господи, как же она с таким жить-то могла? Веня хотел было что-то сказать, но опередил Тит:

      – Ну, ты мудак! – Его вдруг конкретно прорвало. – Ну ты, бля, чмо! Вали отсюда, чтоб я тебя здесь не видел!

      Спорить с представителем власти молодой человек не хотел. Он повернулся к Кате:

      – Пойдем? – и потом к нам: – Вы нас не подвезете?

      – Нас?

      – Да. Ко мне, на Руставели, я заплачу.

      ОН ЕЕ ДАЖЕ НЕ СПРАШИВАЕТ!!! От стыда и унижения Катя заплакала.

      – Божья роса – да, чувак?

      – Не понял.

      – Пешком дойдешь.

      Мы вышли.

      – Слышь, сержант, сядь в кабину. Вова, давай туда же, а потом в отдел, ладно? – Веня достал мобильник. – Говори номер, Кать.

      – Зачем?

      – Говори, говорю.

      – Восемь-девять-один-один, семь-семь-два, два-один-восемь-два…

      – Алло, Саша? Северов, со скорой. Катя с нами, мы едем, минут через пять будем…

      – Да зачем, не надо. Я сама…

      – Все в порядке… Да… Встречайте…

      – Ф-ф-фу-ты, ё! Сколько время?

      – Без пятнадцати три. Шесть часов продержаться…

      Остановились. Бирюк заглянул в салон.

      – Идите, смотрите – тело лежит.

      – Да твою ж мать!

      Пьянец.

      – Цел?

      – Цел. Спит, сволочь. Может, вытрезвон вызовем?

      – Ага, сейчас – помчались они к нам среди ночи, в рукава не попадая. Давай его лучше