Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот. Пер Валё

по-прежнему сидела на самом краешке тахты, выпрямившись и сжав колени, мышцы ног у нее были напряжены. У нее покраснели не только лицо, но и шея и даже та часть плеч, которая была видна. На лбу, где начинались волосы, выступили маленькие капельки пота.

      Он сделал еще одну попытку:

      – Что вы можете сказать о нем как о мужчине? С сексуальной стороны.

      Вопрос ее ошеломил. Она нервно стискивала руки. Наконец сказала:

      – Он был милый.

      – Что вы имеете в виду?

      – Он… мне кажется, он очень нуждался в нежности. А я… я… я тоже.

      Хотя он сидел не далее чем в полутора метрах от нее, ему пришлось напрягаться, чтобы ее расслышать.

      – Вы его любили?

      – Думаю, да.

      – Он вас удовлетворял?

      – Не знаю.

      – Почему вы перестали встречаться?

      – Не знаю. Просто это кончилось.

      – И еще одно. Причем на этот вопрос вы должны ответить обязательно. Когда вы с ним вступали в интимную связь, инициативу каждый раз проявлял он?

      – Ну… как вам сказать… скорее всего, да. Но я против этого никогда ничего не имела.

      – Сколько раз вы вступали в интимную связь с ним за все это время?

      – Пять раз, – прошептала она.

      Мартин Бек сидел напротив и разглядывал ее. Ему еще хотелось спросить: «Он был вашим первым мужчиной? Вы каждый раз раздевались донага? Вы оставляли свет включенным? Случалось ли иногда, что…»

      – До свидания, – сказал он наконец и встал. – Не сердитесь, что я вас побеспокоил.

      Он сам за собой закрыл дверь. Последние ее слова были:

      – Не сердитесь, но я чуточку стыдлива.

      Мартин Бек ждал поезда и прохаживался по слякотной платформе, засунув руки глубоко в карманы, сгорбившись и фальшиво насвистывая.

      Наконец-то он знал, что нужно делать.

25

      Хаммар слушал и рисовал на промокашке одного маленького человечка за другим. Говорили, что это хороший признак. Наконец он сказал:

      – Где ты ее возьмешь?

      – Возьмем кого-нибудь из наших сотрудниц.

      – В таком случае нужно подыскать ее как можно быстрее.

      Спустя десять минут спросил и Кольберг:

      – Где ты ее возьмешь?

      – Кто из нас двоих вот уже восемнадцать лет просиживает задницу на письменных столах наших женщин? Разве это я?

      – Для этого дела любая не подойдет.

      – Кто подходит для такого дела, не знает никто лучше тебя.

      – Ну-ну. В любом случае мне нужно немножко подумать.

      – Так думай.

      Меландер не проявил к разговору, как казалось, ни малейшего интереса. Не повернувшись к ним и не вынув трубки изо рта, он сказал:

      – Вибеке Амдал живет на Таможенной улице, ей пятьдесят девять, она вдова пивовара. Не помнит, чтобы видела Розанну Макгроу еще где-либо, кроме фотоснимка, который сделала на острове Риддархольмен. Карин Ларссон сбежала с судна в Роттердаме. Но полиция сообщает, что там ее уже нет, она, очевидно, уплыла на каком-то другом судне с фальшивыми документами.

      – Как иностранка, естественно, – сказал Кольберг. – Мы найдем ее не раньше чем через год. Или пять лет. И все равно она ничего нам не скажет. Кафка еще не ответил?

      – Нет.

      Мартин