Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот. Пер Валё

придешь позже?

      – Не знаю, наверное.

      – Ты уже целую вечность не видел детей.

      Несомненно, с тех пор как он их видел и слышал, прошло не больше девяти часов и она знает это так же хорошо, как он.

      – Мартин?

      – Да?

      – У тебя грустный голос. Какие-то неприятности?

      – Нет-нет. Просто много работы.

      – И больше ничего?

      – Нет.

      Она была такой, как всегда. Несколько банальных фраз, и разговор закончен. Он рассеянно сидел с трубкой в руке и слышал, как она положила свою. Щелчок, абсолютная тишина, словно она внезапно оказалась в тысяче миль от него. Уже много лет они толком и не разговаривали.

      Он наморщил лоб, тяжело вздохнул и окинул взглядом бумаги на столе. Каждая из них рассказывала ему что-нибудь о Розанне Макгроу, о последних днях ее жизни. В этом он был уверен, хотя они вообще ничего не говорили.

      Бессмысленно было перечитывать их еще раз, но именно это он сейчас сделает. Через минуту этим займется.

      Протянул руку за сигаретой, но пачка была пуста. Он бросил ее в корзину для бумаг и порылся в карманах в поисках другой. Последние недели он курил вдвое больше, чем обычно. Очевидно, все запасы уже кончились, потому что в кармане он нашел единственный предмет и сразу не смог вспомнить, что это такое.

      Этим посторонним предметом была открытка, которую он купил в Мутале, в табачной лавке. На ней был вид на буренсхультские шлюзы сверху. На заднем плане виднелось озеро и волнолом, а прямо перед объективом двое мужчин открывали ворота шлюза пароходу, переходящему в верхний шлюз. Вероятно, это была старая фотография, потому что пароход, изображенный на ней, уже не существовал. Он назывался «Астрея» и наверняка давно был принесен в жертву пилам и автогену, превратился в лом.

      Безусловно, специалист по фотографическим открыткам фирмы «Алмквистер и Кёстер» посетил Муталу летом. Мартин Бек внезапно вспомнил свежий, кисловатый аромат цветов и запах влажной травы.

      Он выдвинул ящик и взял лупу, похожую на совок, с батарейками в рукоятке. Нажал кнопку, и открытку осветила лампочка в два с половиной ватта. Фотография была качественная, он четко различил капитана на мостике в кормовой части палубы и нескольких пассажиров, стоящих у борта. В передней части судна громоздилась куча товара – еще один штрих, свидетельствующий, что фотография сделана давно.

      Он как раз передвинул поле зрения на полсантиметра вправо, когда Кольберг бухнул кулаком в дверь и ввалился неожиданно, как Санта-Клаус на Рождество.

      – Ага, испугался?

      – До смерти, – сказал Мартин Бек и почувствовал, что сердце у него никак не хочет войти в нормальный ритм.

      – Ты еще не ушел?

      – Конечно ушел. Сижу на втором этаже в Багармуссене и ем сосиску.

      – Кстати, известно ли тебе, как ребята из полиции нравов называют эту вещицу? – спросил Кольберг и показал на лупу с ручкой.

      – Нет.

      – «Детектор невинности Мария-Луиза».

      – Гм.

      – А почему бы и нет? Точно так же ее можно назвать лопаточкой для тортов «Юхан» или еще как угодно.