10:18. Алекс Вест

компании, Ру и Мирьям, наверняка, вы уже надоели.

      – Но Ру и так тут постоянно сидит, и его вы не выгоняете, как и Мирьям!

      Дядя Вальтер ухмыльнулся, в ожидании конфликта даже отложил куриную ногу и принялся делать вид, будто ковыряет вилкой в салате.

      – Да как ты смеешь про взрослых так говорить! Это взрослые люди, и мы сами их приглашаем, а ваши игры их уже утомили!

      – Какие люди, кого я вижу! – раздался голос из кухни, в гостиную входил Ру. С ним рядом шел Ирвин. Ру подошел к Альберту, взял его на руки, отодрав от тетушки. Альберт радостно загулил.

      – Вот он опять будет сидеть тут! Опять сюда приперся! А я вечно у вас во всем виновата! – освирепела я.

      Надо признать, подростки весьма эмоциональны, и в связи с возрастом мое поведение, совершенно, соглашусь, безобразное в адрес Ру, было вполне логичным. В глазах тети был ужас.

      – Мерзавка! Как тебе только не стыдно! А ну иди сюда и попроси прощения у…

      Ру уже успел подойти ко мне с Альбертом на руках и сесть рядом на стул, который в свое время освободил Ирвин.

      – Солнышко, – сказал он, посмотрев мне в глаза, – что у тебя случилось?

      Мне стало невероятно стыдно. Я была окружена, и даже побег оказался невозможным. Внезапная теплота Ру, его прикосновение к моей руке, такое доверительное, пропитанное отцовской нежностью, яркий контраст подобного отношения с поведением моей семьи заставили проступить в моих глазах слезы.

      – Вот, опять началось! – воскликнула тетя. – Одни гормоны, эти подростки! Руди, как мне неудобно, наверняка твоя дочь никогда не позволила бы себе подобное, тем более высказать такое взрослому человеку!

      – Либэ, поверь, у меня свои методы воспитания ребенка, – ответил Руди с такой улыбкой, что у меня по спине пробежал холодок. – Если что-то идет не так, то я знаю, чья это вина, виноват только я как отец. Больше никто.

      Этой фразой Ру заткнул всех, и они не знали, что ему возразить, а согласившись, мои родственники моментально признавали себя как виновников моих психологических травм. Даже дядя Вальтер решил сбежать с кухни, чтобы эмоционально не вовлекаться. Тетя отправилась мыть посуду. Хелен и Ирвин вышли на улицу, сделав вид, что они здесь вообще не при чем. Я осталась на какое-то время вдвоем с Ру (и Альбертом, если ребенка в таком возрасте можно считать за участника диалога).

      – Ри, мне хотелось бы с тобой поговорить, – обратился он ко мне. Я встрепенулась, потому что мне показалось, что он решил допросить меня про Педро.

      – Хорошо, дядя Руди…

      – Я вижу, что у тебя не очень хорошее настроение, я не буду к тебе навязываться. Если со мной не хотят говорить, я не навязываюсь. Просто если есть желание побеседовать со взрослым человеком, что-то рассказать мне, я всегда дам совет.

      – Извините, что сказала вам грубость, – ответила я, и мне правда было очень неловко.

      – Ничего, солнышко. Я все понимаю, ты ругалась с Либэ. Но ты никогда так больше не говори.