Шолох. Тень разрастается. Антонина Крейн

всё же!

      Я резко сменила тон и остановилась:

      – Хочешь прощения?

      Мелисандр по инерции сделал шаг вперед, потом с интересом качнулся обратно.

      – Хочу-у, – протянул он загадочно.

      «Загадошшшно,» – как сказал бы кентавр Патрициус, шолоховский перевозчик с желтыми стременами, любитель местечковых сплетен.

      Я вздохнула:

      – Дай мне денег.

      Глаза Мелисандра полезли на лоб.

      Я присела на угол каменной скамьи на набережной, подобрала плоский булыжник и с размаху пустила его прыгать по воде. Тихий плеск успокаивал… Всех, но не чаек, прикорнувших на парапете: с нецензурной чаячьей бранью они взлетели и раскрасили свое отступление авангардными белыми кляксами.

      – Я оказалась тут случайно, и теперь хочу вернуться домой. Я собиралась продать значок Ловчей, но этого все равно не хватит на билет до Шолоха. Курс лесного золотого упал этой весной, так что выручу совсем немного, и… – я махнула рукой. – Короче, мне нужны деньги. Раз уж судьба подкинула мне тебя, я рискну их попросить. Как бы идиотски это не звучало – в наших обстоятельствах.

      Мелисандр задумчиво опустился на скамейку рядом со мной.

      Поглядел в никуда, удивленно покачал головой, будто отвечая каким-то своим мыслям, и, наконец, хлопнул в ладоши:

      – Будут тебе деньги, Ловчая. Не парься. А пока хочешь интересную историю?

      – Ну, не очень, – призналась я.

      Кес только хмыкнул и нагло взъерошил мне волосы своей здоровенной лапищей:

      – Не хочешь – не надо. А что насчет хорошо прожаренного стейка?

      Желудок предательски заурчал. Громко, требовательно, как гномья оперная солистка на премьере… Мелисандр заржал и жестом поманил меня обратно к косым рядам кабаков.

      ***

      Очень скоро мне начало казаться, что жизнь моя прекрасна и удивительна, Шэрхенмиста – лучшее место для внепланового отпуска, а Мелисандр Кес – чудеснейший из людей. И неважно, что это он забил первый гвоздь в мой карьерный гроб детектива по делам мигрантов.

      – Магия, Мелисандр! – орала я, перекрикивая очередной троллий коллектив с саксофонами. – Магия оказалась такой фигней, ты бы знал! Есть она, нет ее – вообще по барабану! Стоило волноваться!

      Историк скалил белые зубы, с готовностью кивал, подкладывал мне на тарелку сочный фиолетовый виноград:

      – Я то же самое думаю про карьеру. Всю жизнь мечтал дорасти до старшего Свидетеля Смерти, а теперь вижу, что моё призвание – совсем в другом.

      – В чем? В воровстве? – слишком громко хихикнула я.

      Сидевшие за соседним столиком эльфы замерли: их остренькие уши дружно свесились по сторонам от пышных причесок – так лепестки у сорванного тюльпана вдруг отходят от стебля после трех дней в вазе.

      Мел вытаращил глаза и с силой наступил мне на ногу под столом.

      – В баловстве, говорю! – «уточнила» я еще громче. – В баловстве с этими дешевыми амулетиками, да?

      Эльфы успокоились. Мелисандр тоже.

      – Да, – подтвердил он. – Тайны амулетов разрастаются,