Шолох. Тень разрастается. Антонина Крейн

в портовый квартал. Отдайте это уборщику в баре «Тридцать три селедки». Он проведет вас.

      Я горячо поблагодарила и пошла к выходу из ломбарда.

      – Но я бы все-таки не продавал! – крикнул мне в спину ростовщик.

      – Это всего лишь значок, пустая формальность, – соврала я и вышла в темный башенный подъезд.

      ***

      Большая часть Пика Волн была застроена округлыми домиками, похожими на юрты песчаного Иджикаяна. Из-за темного цвета, занимающего в городе главную роль (здания, скалы, сосны), он казался мрачным даже в солнечный июньский день.

      Я поежилась. Чернота архитектуры давила на мою психику, и без того ослабленную одиночеством. Единственное, что ободряло меня – это мысль о том, что Полынь прожил тут пятнадцать лет.

      Пятнадцать лет! Получается, все детство? Все подростковые годы куратора прошли здесь, за изучением запредельной магии Ходящих? Я представила себе маленького, насупленного, лохматого Полынь, уворачивающегося из-под лошадиных копыт на оживленных улицах острова, и мне полегчало. Хоть что-то общее у нас с этим городом есть. Жить можно.

      Портовый квартал встретил меня запахами гнили, рыбы, потных тел. В Пике Волн вечерело, и толпы моряцкого народа косяками плыли туда и сюда. От общего потока отделялись ручейки посетителей, вливающихся в кабаки и таверны. Я шла, слегка расставив локти – необходимый градус самозащиты. Какой-то бойкий мальчишка попробовал вытащить у меня отсутствующий кошелек, за что мигом схлопотал оплеуху.

      – Злыдня! – обиженно возопил малец и юрко скрылся в толпе.

      Дело было на набережной, у самого парапета. После слов мальчишки я перегнулась через перила и обеспокоенно заглянула в темные воды гавани. Злыдня?

      Отражение было сложно разобрать. Такое же, как и остальные – ничем не выделяющееся, черное отражение в дрожащей воде.

      – Ты что столбом встала, шальная! – рявкнул какой-то красноносый мужик и тотчас наехал мне на ногу колесом телеги, полной освежеванной рыбы.

      Я судорожно вздохнула и молча уступила ему дорогу.

      – Развелось тут имбецилок! – сплюнул мужик.

      Велик был соблазн шлепнуть обидчика магией – энергия бытия унни, охочая до зрелищ, была тут как тут, но… Я поклялась Карлу колдовать правильно. Без эмоций.

      И еще я очень, очень не хотела стать злыдней. У меня и без того недостатков столько, что на целый фейкин город наберется. А феи, если вы в курсе, занимают первое место в мировом забеге «дурной характер».

      Так что нет, злиться мне нельзя.

      – И вам хорошего дня, господин! – нежно пропела я вслед красноносому.

      Он оглянулся. Рожа у него стала поистине зверская. Отпустив деревянные оглобли телеги, мужик закатал рукава, и… Я не стала дожидаться продолжения: накинула треугольный капюшон летяги и позорно рванула прочь, петляя меж людьми.

      Так. Над добродушными интонациями надо поработать.

      ***

      Судя по всему, «Тридцать три селедки» были главным баром на деревне.

      Железная вывеска, изображающая стайку рыб, выпирала далеко за пределы