Держи марку! Делай деньги! (сборник). Терри Пратчетт

Мокриц. – Не могу не признать, что клики хороши, когда тебе нужно узнать рыночную стоимость креветок в Орлее. Но разве можно написать З.Л.П. в клике? Можно ли запечатать послание любящим поцелуем? Можно ли залить клик слезами, побрызгать духами или вложить цветок? Письмо – это не просто текст. Не говоря уже о том, что клики стоят столько, что обычный человек может их себе позволить только в экстренном случае: ДЕД УМЕР ПОХОРОНЫ ВТОРНИК. Дневное жалованье, чтобы послать сообщение, в котором чувства и сердца не больше, чем в… ударе под дых? Но письмо всегда будет настоящим.

      Он замолчал. Госпожа Резник строчила как заведенная, а это всегда тревожно, когда журналист испытывает внезапный интерес к твоим словам, особенно если тебя терзают смутные сомнения, что ты наговорил кучу голубиного помета. Еще хуже, если журналист при этом улыбается.

      – Люди жалуются, что клики дорожают, тормозят и становятся ненадежными, – сказала госпожа Резник. – Как ты это прокомментируешь?

      – Единственное, что я могу сказать, – сегодня мы приняли на работу почтальона, которому восемнадцать тысяч лет, – сказал Мокриц. – Его не так просто сломать.

      – Ах да. Големы. Некоторые утверждают…

      – Как твое имя, госпожа Резник? – спросил Мокриц.

      На мгновение она зарделась, а потом сказала:

      – Сахарисса.

      – Очень приятно. Мокриц. Только не смейся. Големы… ты все-таки смеешься.

      – В горле запершило, честное слово, – сказала журналистка и, неубедительно покашливая, поднесла руку к горлу.

      – Тогда ладно. А то прозвучало как смешок. Сахарисса, мне нужны почтальоны, секретари, сортировщики… мне нужно очень много работников. Почта будет работать. Мне нужны люди, которые помогут в этом. Любые люди. А, Стэнли, спасибо.

      Юноша вошел с двумя разноцветными чашками чая в руках. На одной был изображен симпатичный котенок – правда, покоцанный из-за небрежного мытья в тазу для посуды, котенок приобрел такой вид, будто переживал последнюю стадию бешенства. Другая же чашка некогда остроумно сообщала, что клиническое сумасшествие не было обязательным требованием для приема на работу, но часть слов выцвела, оставив лишь:

      НЕ НУЖНА БЫТЬ ПСИХАМ

      ЧТОБЫ РАБОТАТЬ ТУТ

      НО ТАК ЛУЧШЕ

      Стэнли аккуратно поставил чашки на стол перед Мокрицем. Стэнли все делал аккуратно.

      – Спасибо, – повторил Мокриц. – Эм-м… ты свободен, Стэнли. Помоги там разбирать почту.

      – Там в зале вампир, господин фон Липвиг, – сообщил Стэнли.

      – Это Отто, – быстро вставила Сахарисса. – У тебя же нет… предубеждений против вампиров?

      – Да если у него есть пара рук и он умеет ходить, я первый предложу ему работу!

      – У него есть работа, – засмеялась Сахарисса. – Он наш главный иконографист. Сейчас как раз иконографирует твоих служащих. Мы бы очень хотели сделать и твой портрет. Для первой полосы.

      – Что? Нет! – воскликнул Мокриц. – Только не это! Нет!

      – Он мастер своего дела.

      – Да,