Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи. Татьяна Николаевна Зубачева

А ты другое дело.

      – Д-да, – его недоумение сменилось растерянностью и тут же согласием. – Конечно, так. Хорошо. А что выменять?

      – Сам посмотри, – Женя уже знала, что фраза типа «что хочешь» успеха у него иметь не будет.

      Эркин кивнул. Сигарет набралось много, можно будет поискать.

      – Ты сегодня ещё пойдёшь на работу?

      – Нет, – мотнул он головой. – Сегодня бал, и работы наверняка не будет. – И поднял на неё заблестевшие глаза. – Там будет здорово. Мы, когда уходили, заглянули в один зал. Очень красиво.

      Женя засмеялась и встала, собирая посуду. Сейчас она всё быстренько помоет и начнётся самое волнующее для любой женщины – сборы на Бал. Чем бы занять Алису и Эркина, чтобы не отвлекаться на них?

      Но Эркин ушёл во двор что-то делать в сарае, а Алиса села на свою кровать, усадила рядом Линду, Спотти и Тедди и застыла в созерцании.

      Эркин уже привычно распахнул дверь сарая и подпёр ее камнем. Огляделся. Дровяная часть в порядке. Можно подточить топор. Андрей как-то показал ему свой и рассказал о точке. Сваленные в углу всякие хозяйственные мелочи он уже разбирал. Там был точильный камень. Бруском. Эркин отыскал его, сел на пороге сарая и взялся за работу. Сделает топор, займётся остальным. Чтоб не чинить, когда понадобится.

      Чья-то тень легла ему на колени и руки. Эркин медленно поднял голову и увидел немолодую полную женщину. Он уже видел её во дворе, видел как-то Женю, разговаривающей с ней. Что ей надо? Она молчала, и он уже думал приняться за работу, когда она заговорила.

      – Мне нужно переколоть дрова. Ты можешь это сделать?

      Эркин отложил топор и точило и встал, оказавшись на голову выше женщины. Она сразу отступила на шаг, почти шарахнулась.

      – Да, мэм. Только колоть, мэм?

      – Да, – твёрдо ответила она. – Переколоть и сложить.

      – Хорошо, мэм. Я могу это сделать.

      – Сколько это будет стоить?

      – Лишнего я не возьму, мэм.

      Теперь он хорошо видел её лицо. Не злое, но брюзгливо отчуждённое, как у большинства белых женщин, когда они разговаривают с цветными. Он привычно смотрел не на неё, а вбок. Прямой взгляд может быть расценен как дерзость или ещё хуже. Смотреть в упор на белую женщину разрешено только спальнику и только во время работы, а то тоже могли влепить так, что мало не было. Видимо, она сочла его взгляд и тон достаточно смиренными, и её голос стал чуть мягче.

      – Две кредитки?

      – Надо посмотреть, сколько работы, мэм, – рискнул он не согласиться сразу.

      Она, помедлив, кивнула.

      – Хорошо. Вот мой сарай. Приходи завтра утром.

      – Хорошо, мэм. Завтра утром, мэм.

      Он подождал, пока она отойдёт, и снова взялся за топор. Вот и на завтра задел есть. Но если надо пилить, придется искать Андрея. А после вчерашнего… Согласится ли лагерник и дальше работать со спальником?..

      …Распределитель был набит битком. Они это поняли ещё во дворе, как только их вытряхнули из кузова перевозочного фургона, по гулу, доносящемуся из зарешеченных окон. Отчаянно ругаясь, проклиная работу, начальство и рабов, надзиратель гнал их по коридору,