Слово в российском телеэфире. Очерки новейшего словоупотребления. А. Д. Васильев

заклинания как текста, непонятного для непосвященных – причем непонятного до такой степени, что слова не поддаются даже приблизительному воспроизведению: «Глухо стала ворчать она [панночка ведьма] и начала выговаривать мертвыми устами страшные слова; хрипло вспыхивали они, как клокотанье кипящей смолы. Что значили они, того не мог бы сказать он, но что-то страшное в них заключалось. Философ понял, что она творила заклинания»[13]. Но и слова родного языка также могут заслужить характеристику «магических» – при условии новизны и необычности их формы, зачастую столь же загадочной для многих, как и у иноязычных лексем. К таким относили сложносокращенные слова: «Чека, цик, ревком и огромная масса других, не менее диких, сочетаний, совершенно невразумительных для непосвященных: «…всем губпотелькомам цекапот», наркомпочтель. В наше время нельзя… не натолкнуться на десяток, а то и на сотню подобных магических [!] слов» [3. С. 77]. «…Теперь «куются» совсем новые слова, например, все эти богомерзкие совдепы, викжели, земгоры… Однако (и это мистически [!] есть самая тяжелая сторона дела) такие слова-манекены становятся вампирами, получают свою жизнь, свое бытие, свою силу. Образуется целое облако таких мертвых слов-ларв, вампиров[14], которые сосут кровь языка и служат черной их магии [!]. Таков оккультный [!] смысл этого сквернословия» [7. С. 32]. Конечно, надо учитывать и субъективную позицию наблюдателя: по всей вероятности, приверженцам иной идеологии и сторонникам других политических взглядов эти – и аналогичные слова – могли казаться в высшей степени привлекательными в качестве вербальных символов нового государственного устройства, созвучного идеалам его создателей.

      Кроме того, определенные слова используются в качестве целительного средства в различных методиках так называемой «нетрадиционной» медицины. Речь идет, в частности, о различных системах самовнушения – аутотренингах. Например, в одном из пособий по психологической самозащите, которое и называется «Магические слова», сообщается: «Слово нередко имеет тот же эффект, что и медикаменты, только куда более быстрый и сильный… Для души и тела слово становится предвестником позитивного будущего… магическим словом….С помощью магических слов мы сможем запечатлевать слова в нашем мозге таким образом, чтобы они вызывали к жизни позитивные силы, а не рождали… слабость и страх» [5. С. 8—13]. Здесь же приводятся примеры «стрессовых слов»: «Иногда уже одно имя… может вызывать страх. При словах школа и математика у некоторых школьников даже дома малодушно опускаются плечи… Слово мигрень стимулирует мышцы лица даже в те дни, когда чувствуешь себя хорошо, опускать уголки рта вниз, а понятие бухгалтерский отчет подавляет и без всякого реального созерцания бумаг» [5. С. 8].

      Одним из выражений фидеистического отношения к слову, непосредственно связанного с вербальной магией, является письменная фиксация имени божества, долженствующая подчеркивать особый пиетет к его носителю.

      Например,

13

Гоголь В. В. Вий // Гоголь Н.В. Вечера на хуторе близ Диканьки. Миргород. – М, 1978. С. 293.

14

Ср. в названии недавней публикации: Jadacki J.J. Stowa-wp/'ory: о potrzcbie dezidcologizacji wydawnictw slownykowych // Vocabulum et vocabularium.Bbin. 1. – Харьков, 1994. С. 128.