Роковая тайна сестер Бронте. Часть 3. Екатерина Борисовна Митрофанова

глубокая боль и обида.

      – Вы недолюбливаете меня… я знаю! – проговорил он в порыве отчаяния. – Конечно же, ни моя невзрачная внешность, ни мои своеобразные грубые манеры, ни мой скверный взбалмошный нрав – ничто не может внушить вам симпатии ко мне! Но вы ошибаетесь, полагая, что я не уважаю ваш труд. Напротив – я с удовольствием прочел ваши романы.

      – Неужели? – с сарказмом заметила Шарлотта. – Вероятно, именно тем самым удовольствием, что вы получаете от их прочтения, объясняется та неслыханная дерзость, с которой вы о них отзываетесь?

      – Я раздражаюсь помимо своей воли. Это случается вовсе не потому, что мне не нравятся ваши произведения, скорее, как раз наоборот – потому, что слишком нравятся. Изо дня в день я вижу вас за работой и с несказанной горечью замечаю, что этот изнурительный труд постепенно высасывает все ваши силы. Мне больно смотреть, как вы днями и ночами просиживаете в своей комнате за этим неблагодарным занятием, и я срываюсь. Прошу вас, простите меня и забудьте о тех глупостях, которые я позволял себе высказывать сгоряча, – в осипшем голосе Артура Белла Николлса чувствовалось необыкновенное волнение и подлинное раскаяние.

      – Так, стало быть, вы и в самом деле считаете это занятие неблагодарным? – с горечью заключила пасторская дочь. – Значит, по-вашему, результаты моих трудов не оправдывают затраченных усилий? В таком случае, должна вас разочаровать: я придерживаюсь иного мнения на этот счет.

      – Я лишь хотел сказать, что постоянная работа безжалостно изматывает вас, стремительно загоняя вас в тупик. В Священном Писании говорится, что сам Господь Бог создавал Небо и землю в течение шести дней, на седьмой же Он позволил себе отдых в упоительном созерцании плодов своих деяний. И, если вы не последуете Его примеру и не оставите хотя бы на время свои творения, они в конце концов погубят вас, а я этого не переживу!

      – Никогда бы не подумала, что вы можете так обо мне беспокоиться, мистер Николлс! – произнесла Шарлотта. В тоне ее, однако, не ощущалось уже той подчеркнутой язвительности, которой она стремилась попотчевать незадачливого викария в начале разговора и которую довольно успешно сохраняла практически на всем его протяжении.

      – Да, могу! – взволнованно ответил Артур Белл Николлс. – Если бы вы только знали, как я о вас беспокоюсь!.. Однако чай уже почти остыл, – поспешил добавить он. – Прошу вас, выпейте эту чашку и отведайте пирога. Не хочу кичиться своими кулинарными способностями, но, как мне показалось, этот пирог получился достаточно вкусным, потому я и осмелился предложить его вам.

      Пасторская дочь устремила на викария взгляд, исполненный удивления, смешанного с невыразимой благодарностью.

      – Так, значит, вы сами его испекли? – в радостном волнении спросила она. – Испекли для меня?

      – Ну да, – ответил он, смущенно потупив взор. – Чего же здесь такого сверхъестественного?

      – Спасибо, – тихо промолвила Шарлотта, тронутая подобным вниманием до глубины души.

      – Вам