Дневник. 1917–1923. Константин Сомов

дневника – в основном политические высказывания, интимные сцены и наиболее резкие оценки современников[199]. Он вымарывал текст чернилами, стирал ластиком, вырезал фрагменты и даже целые листы. По мнению А. Е. Михайловой, ее отец полагал, что, если эти сведения станут кому-либо известны, их источник рано или поздно привлечет известного свойства внимание – совершенно лишнее в свете многочисленных арестов Михайлова в молодости.

      Фрагмент страницы дневника К. А. Сомова за январь 1918 г. Часть текста уничтожена племянником художника Е. С. Михайловым. Фотокопия рукописи дневника. Частное собрание

      Что касается дневников периода эмиграции, то после отъезда из России Сомов попросту завел новый блокнот, а об оставшемся в Ленинграде, очевидно, не беспокоился. Судьба новых дневников волновала его существенно больше. Еще в 1930 г. художник выражал желание, чтобы после его смерти дневники были помещены Лукьяновым в какой-либо архив с возможностью опубликования полвека спустя; до истечения этого срока право доступа к ним имели бы только сам Лукьянов и А. А. Михайлова[200]. Как известно, Лукьянов умер раньше Сомова и новым распорядителем был назначен М. В. Брайкевич; в случае, если смерть помешала бы ему исполнить свой долг, ответственность за судьбу дневников перешла бы к младшему Брайкевичу – Михаилу Михайловичу. Согласно новому завещанию, пакет с дневниками надлежало вскрыть не ранее чем по прошествии 60 лет со дня смерти их автора[201].

      Следует отдать должное предусмотрительности Сомова: 6 мая 1939 г. художник внезапно скончался на руках М. В. Брайкевича, который как раз оказался в Париже, а после похорон на кладбище Сен-Женевьев де Буа увез дневники домой, в Лондон. Он ненадолго пережил обожаемого им мастера – Михаил Васильевич умер 12 февраля 1940-го. Вскоре после этого началась воздушная Битва за Британию. В дом Брайкевичей попала немецкая авиабомба. Здание и все находившиеся в нем вещи были полностью уничтожены – за исключением ящика письменного стола, в котором лежали сомовские дневники. После окончания Второй Мировой войны М. М. Брайкевич и его родные попытались передать дневники Сомова в одно из британских научных учреждений, однако ни одно из них не согласилось принять тетради на условиях долговременного запрета доступа к нему исследователей. В этой связи еще в середине 1960-х Брайкевичи считали своим долгом хранить дневники в семье, не вскрывая пакет с ними до 1999 г.[202] Однако через несколько лет их позиция изменилась под воздействием переписки с Е. С. Михайловым: последний убедил передать ему тетради с тем, чтобы они впоследствии были объединены в Русском музее с ранними записями[203]. Вскоре задуманное было осуществлено: летом 1970 г. Ксения Михайловна Брайкевич-Кларк передала сомовские дневники во время своей туристической поездки по Советскому Союзу[204].

      Получив эти материалы, Е. С. Михайлов также отцензурировал их, а затем сфотографировал каждую

199

Михайлов Е. С. Воспоминания о К. А. Сомове. Машинопись. Частный архив.

200

См. дневниковую запись от 19 августа 1930 г.

201

Фрагмент завещания Сомова Б. М. Снежковский цитирует в своем письме к М. М. Брайкевичу от 17 декабря 1945 г. Копия этого письма, сделанная рукой С. А. Брайкевич (вдовы М. В. Брайкевича), находится частном архиве.

202

Письмо С. А. Брайкевич к Е. С. Михайлову от 12 августа 1966 г. Частный архив.

203

Это следует из письма С. А. Брайкевич к Е. С. Михайлову от 21 мая 1970 г. Частный архив.

204

Телеграмма от К. М. Брайкевич-Кларк Е. С. Михайлову от 8 июля 1970 г. Частный архив.