Испанский вариант (сборник). Юлиан Семенов

себе кофе, – сказал кассир, – все считают, что я сплю в эти утренние часы, а я не сплю, я только часто отхожу за кофе.

      – Лучше бы вы спали, – сказал Пальма.

      – Мне тоже так кажется, – вздохнул кассир, – но мы расходимся во мнении с начальством. Куда вам билет?

      – До Вены.

      – Мы продаем билеты только до наших станций, тем более что в Вену сейчас трудно попасть из-за тамошних беспорядков… Я могу продать билет только до Риги.

      – Я знаю. Это я так шучу…

      Женщина, стоявшая за спиной Пальма, усмехнулась.

      Он обернулся.

      – Кто-то должен смеяться над вашей шуткой, – пояснила она, – кассир, по-моему, член общества по борьбе с юмором.

      – Спасибо, вы меня очень выручили. Вы тоже до Риги?

      – Наверное.

      – Вы убежали от того седого рыцаря?

      Женщина кивнула головой.

      – Я тоже убежал, – сказал Пальма.

      – Все сейчас убегают… От врагов, друзей, от самих себя, от мыслей, глупостей, от тоски, счастья… Все хотят просто жить…

      – Вам бы проповедницей в Армию спасения…

      Подошел поезд. В вагоне было пусто: только Пальма и эта женщина. Они сели возле окна. Туман, лежавший над землей еще час назад, сейчас разошелся. Когда поезд набрал скорость, стало рябить в глазах от резкого чередования цветов: белого и зеленого.

      – Меня, между прочим, зовут Ян.

      – А меня, кстати, зовут Мэри.

      – Почему-то я был убежден, что у вас длинное и сложное имя.

      – А у меня на самом деле длинное и сложное имя: Мэри-Глория-Патриция ван Голен Пейдж.

      – На одно больше, чем у меня, но все равно красиво… Я бы с радостью увидел вас сегодня вечером.

      – Я бы тоже с радостью увидела вас сегодня вечером, если бы у меня не было записи на радио, а вы не уезжали в Вену.

      – Да, про Вену я как-то забыл.

      – А я никогда не забываю про свои концерты, и мне поэтому трудно жить. Зачем вы едете в Вену?

      – Мне нравится, когда стреляют.

      – Хотите попрактиковаться в стрельбе?

      – Позвольте, кстати, представиться: Ян Пальма, политический обозреватель нашего могучего правительственного официоза. Вот моя карточка, позвоните, если я оттуда вернусь, а?

Бургос, 1938, 6 августа, 8 час. 10 мин.

      Хаген неслышно вошел в комнату. Он вообще умел ходить неслышно и пружинисто, несмотря на свои девяносто килограммов. Пальма почувствовал в комнате второго человека лишь потому, что тонкий, жаркий и колючий луч солнца исчез с его века, и в этом глазу наступила звенящая, зеленая темнота – так бывает после хорошего удара на ринге.

      «У кого это был рассказ „Солнечный удар“? – подумал он. – Кажется, у кого-то из русских».

      Он открыл глаза и увидел склоненное над собой лицо Хагена.

      – Ну как? – спросил тот. – Легче?

      – Несколько…

      – Доктора мы, к сожалению, пригласить не можем… Пока что…

      – Это как «пока что»? – спросил Пальма. – Вы пригласите доктора, когда надо будет зарегистрировать мою смерть?

      – Ну, эту