Испанский вариант (сборник). Юлиан Семенов

будет работать с вами вечером. Когда я устану.

      – Я что-то не очень понимаю: вы меня похитили?

      – Похитили.

      – И не отпустите?

      – Ни в коем случае.

      – Но ведь будет скандал, в котором вы не заинтересованы.

      – Никакого скандала не будет. Машина-то ваша разбилась… Вот мы вас и похоронили – обезображенного.

      – Я забыл ваше имя… Ха… Харен?

      – Называйте просто «мой дорогой друг»…

      – Хорошо, мой дорогой друг… Разбилась машина британской подданной Мэри-Глории-Патриции ван Голен Пейдж. Моя машина в полной сохранности. А Мэри Пейдж ждет меня в условленном городе, и, если я там не появлюсь, она будет волноваться вместе с моими друзьями. – Пальма лениво поглядел на сильное лицо Хагена и осторожно притронулся к марлевой наклейке на лбу. – Так у нас условлено с друзьями…

      «Может быть, я зря выложил ему это? – подумал он. – Или нет? Он растерялся. Значит, не зря. Посмотрим, как он будет вертеться дальше. Если я выиграл время, значит, я выиграл себя. А он растерялся. Это точно… А придумал я про Мэри хорошо. Обидно, что мы с ней об этом не сговорились на самом деле».

      …За полчаса перед этим Штирлиц сказал Хагену:

      – Приятель, возьмите его в оборот. Пусть он все расскажет про университет, и начните его мотать про Вену. Я в жару не могу работать. Я приеду к вечеру и подменю вас, если устанете. А нет, станем работать вместе. Вдвоем всегда сподручнее. Только чтобы все конкретно, ясно?

      – Хорошо, штурмбаннфюрер.

      – Скажите еще, «благодарю, штурмбаннфюрер»… Вы что, с ума сошли?! Я ненавижу официальщину в отношениях между товарищами. И вообще стоит этого латыша записать за вами: вы организовали его похищение, вы его доставили сюда. Это ваш первый серьезный иностранец?

      – В общем-то да.

      – Ну и держите его за собой. Я пошлю рапорт о вашей работе.

      – Спасибо… Я, право, не ожидал этого…

      – Чего не ожидали?

      – Ну… Такой щедрости, что ли…

      – Какая там к черту щедрость, Хаген! Во-первых, жара, а во-вторых, вы еще с ним напрыгаетесь – он из крепких, да и, по-моему, Лерст напридумывал, бедняга. Я ведь не очень верил в его версию.

      – Я убежден, что в Берлине с ним до конца разберутся.

      – Конечно, разберутся. Когда будем отправлять?

      – Вы же читали шифровку: там сказано – «в ближайшее время будет переправлен в Берлин».

      – Да, верно. Верно, приятель. Ладно. Я двину в город – отдыхать, а вы с ним начинайте.

      – Где вас можно найти, в случае чего?

      – А что может случиться? Ничего не может случиться. Ищите меня в моем отеле или в баре «Кордова».

      С этим Штирлиц и уехал.

      Когда Пальма сказал Хагену о своей договоренности с Мэри, тот понял, какую промашку он допустил, начав операцию с захоронением «Пальма, погибшего при автомобильной катастрофе», – лицо седому старикашке-жулику, мастерски воровавшему из карманов бумажники, изуродовали до полнейшей неузнаваемости, – но совсем забыл про машину латыша, которая стояла в отеле. Хаген, сдав Пальма на попечение своих