Испанский вариант (сборник). Юлиан Семенов

абсолютно надежна и дает вам возможность по прошествии двух-трех лет внедриться в ряды национальных социалистов Гитлера, опубликовавшего только что свою программу действия в „Майн кампф“. В Гонконге, в отеле „Лондон“, вас найдут в номере 96, забронированном на имя Штирлица, наши люди, которые передадут фотографии, семейные альбомы и письма к вам Штирлица-старшего. Работа по легендировке займет десять дней. Менжинский».

      – Знаешь что, – сказал Исаев, – ты сейчас уходи. Ты уходи, Вальтер, потому что я очень хочу спать. Я вдруг так захотел спать…

      Вальтер увидел коробочку препарата сна, усмехнулся.

      – Психотерапия – великая вещь, – заметил он. – Рудник делает этот препарат из аспирина и валерьянки – полная туфта.

      – Наверное, – согласился Исаев. – Только я захотел спать не из-за Рудника и его препарата. Все вернулось на круги своя, и я даже рад этому, потому что человек, освобожденный после каторги, страшится свободы.

      – Ты должен уснуть, Максим.

      – Я не усну.

      – Пожалуйста, усни, любимый.

      – Я не смогу, мне и не хочется спать вовсе.

      – Я очень прошу тебя, усни… Когда ты проснешься, будет ночь, и снова пройдут эти пять лет, и будет так, словно мы и не расставались с тобой.

      – Чем в зимовье у Тимохи пахло?

      – Медом и паклей.

      – А еще чем?

      – Не помню.

      – Снегом. Мартовским снегом.

      – Пожалуйста, ну, пожалуйста, усни, Максимушка.

      – Мне очень не хочется обманывать тебя.

      – Повернись на бок, я стану гладить тебя, и ты уснешь.

      – Ты всегда меня любила?

      – Да.

      – Всегда-всегда?

      – Да.

      – И…

      – Да. Да. Да. Спи.

      – Почему ты так жестоко мне сказала сейчас?

      – Потому что ты так спросил.

      – Ничего не нужно спрашивать?

      – Ничего. Спи, любимый мой, я тебя очень прошу, спи… Ведь все прошло, и ты дома… Спи…

      – Из Берлина легче вернуться домой, чем отсюда, – сказал Вальтер.

      – Да. Ты прав. Я все понимаю. Только ты иди сейчас. Я лягу и буду спать. Я сейчас, словно пес, который устал лаять на кость. И я не очень-то соображаю, что говорю. Я могу сейчас не то сказать, и ты обидишься. Ты иди, да? Иди…

      Он вернулся домой в сорок восьмом, не зная, что Сашенька и их сын Александр находятся во внутренней тюрьме МГБ.

      Испанский вариант

      (1938)

Бургос, 1938, 6 августа, 6 час. 30 мин.

      – Это его машина, – сказал Хаген.

      – По-моему, у него был «остин», а это «пежо». Нет?

      – Это его машина, – повторил Хаген, – вчера вечером он схватил машину своей бабы после того, как она сбежала в Лиссабон. Это точно.

      – Да не волнуйтесь вы так, приятель, – усмехнулся Штирлиц, – если это он, мы его возьмем. А если не он? Хордана устроит нам серьезные неприятности через Риббентропа. Все молодые министры иностранных дел любят поначалу соблюдать протокол: видите, у этого «пежо» дипломатический номер.

      Хаген