Невыдуманные рассказы о прошлом. Викентий Вересаев

праздники. Жена его едет. Подъезжает. Он ни с места. Мать говорит:

      – Ступай, ступай, твоя жена едет.

      А он:

      – Невестки встренут!

      Вошла Агафья. Глядим: одна. Семен молчит, ничего не спрашивает. Нам неловко. Вышел он. Батя говорит:

      – Девочка-то где ж?

      – Померла. Как ему прийти, тут и померла.

      Стали на ночь все разбираться. Агафья мне и говорит:

      – Боюсь я с ним остаться: ну-ка бить начнет! Девонька, ты под дверьми послушай!

      – Он те послушает!

      – Ничего! Двоим-то словно не так страшно.

      Ушли они вдвоем в холодную избу. Стала я под дверьми и слушаю. Он говорит:

      – Ну, сказывай, сколько без меня ребят родила?

      – Двоих: девочку да мальчика.

      – Где ж они?

      – Померли.

      – Врешь!

      – Вот те Владычица Небесная, не вру.

      – Показывай запись, где похоронены.

      Она пошла в сундук, достала, показала. Все рассмотрел.

      – Ну, хорошо, что у тебя все в порядке, а то я думал: коли без ребят приедешь, коли в вошпиталь их отдала, поворотил бы я тебя от двора назад за ребятами…

      Так все по-хорошему у них и кончилось. И бить ее не стал.

      2. Кентавры

      В Святки у нас на посиделках в карты играют, в монахи. Поздно расходятся. Нам страшно возвращаться. Мы, бывало, все отца просим:

      – Папашенька, приди за нами. Барских собак боимся.

      – Я и так устал, а еще за вами ходи.

      Однако заходил, только рано, часов в двенадцать.

      Под Новый год гадают. Ходят с чашкой к проруби, оттуда воду черпают и в чашку кольца бросают. С каждой песней вынимают по кольцу. Чье кольцо, тому то будет, что в песне поется.

      – Папашка! Ты не знаешь, когда гадать станут. Лучше ты сегодня за нами не приходи. Мы сами придем.

      Пели, играли. Стало поздно. Видим, ребята меж собой шушукаются. А ребята у нас – не дай бог, озорные. Ночью девка им не попадайся на улице.

      Я говорю Дашке, сестре:

      – Дашка, как бы чего не вышло! Уйдем потихоньку, нас и не заметят.

      Вышли да прямо огородами, целиной, побежали к дому. Добежали до нашего одонья, спрятались туда, откуда батя старновку таскал, как крышу перекрывали.

      – Давай, говорим, тут сидеть, поглядим, что на улице будет.

      Вдруг толпа парней в проулок завернула, остановилась у Степановой избы. Василий Михайлин говорит:

      – Вот что, ребята! Не мешать! Либо кузнецовскую Ульяшку, либо Параньку барскую, либо Наташку Федосьину поймаю и поймаю. Одна из них моя будет. Не хотят за меня замуж идти, а тогда сами проситься станут.

      Дашка меня локтем в бок:

      – Слышишь, Ульяна?

      – Поймает! Вот она, я-то!

      – А я – Дашку Кузнецову, – Федька Федосьин говорит.

      А Дашка мне в ухо смеется.

      – Как же! Так я тебе и далась! Как шибану, так с ног и слетишь!

      А Федька Федосьин на ноги слаб. Прошка Серегин сказал:

      – А я себе Катьку Коломенскую ловить буду.

      Алешка Баландин Ваське Михайлину говорит:

      – Ты