Невыдуманные рассказы о прошлом. Викентий Вересаев

книзу носом, – к покойнику. Если ямы собака роет, – тоже к покойнику.

      – А скажи… вот, ты говоришь: к покойнику. Мало ли у нас тут народу. Кому же это она воет, собака?

      Матрена Михайловна насторожилась.

      – Да уж, понятно, – не гостям станет выть собака или там прислуге. Из хозяев кому-нибудь.

      – Ну, матушка, это вздор! Так уж собака все разбирает!

      Собака опять завыла. Федор Федорович тоскливо огляделся, Матрена Михайловна, помолчав, заговорила:

      – Я у Елагиных крепостная была, девушкой. Так за неделю до его смерти всё собаки ямы рыли. Тоже самовары на разные голоса шумели. Барский дом большой был. На одной половине господа жили, а на другой прислуга: лакеи, казачки, мы – девушки. Вот раз вечером барин вышел в коридор, а там лестница была на чердак. Вдруг кто-то белый ему с лестницы навстречу и обнял. Пришел барин к нам, спрашивает: «Кто сейчас на чердак ходил?» – «Никто». Взял лакея с фонарем, смотрит – и дверь-то на чердак заперта на замок. А через три дня барин помер.

      – Кто же это был?

      – Ну, значит… За душой его приходил.

      Федор Федорович спросил с глупой улыбкой:

      – Ангел, что ли?

      – Да уж кто там ни на есть… Зачем ангел? Смерть.

      Помолчали.

      – А все-таки, матушка, ты это вздор говоришь. Не может собака того разбирать, хозяин ли помрет, или там, например, прислуга.

      Матрена Михайловна враждебно поглядела на барича.

      – Как это так, – не может? Очень, батюшка, хорошо может!

      – Нет, не может! Вот, может, ты как раз и помрешь!

      – На все божья воля, на все божья воля! А только не станет барская собака для прислуги выть.

      Федор Федорович сердито смеялся.

      – Какой вздор! Какой вздор! Почему не станет? Что за предрассудок! Очень просто, может выть и на тебя.

      – Не-ет, не-ет… Боже сохрани! Этого не бывает. А ну вас, и слушать вас не хочу, господь с вами!..

      Она поспешно закрыла оконце. Федор Федорович поднимался на крыльцо, стукал палкой по каменным ступенькам и говорил, фыркая:

      – Ишь что придумала! Хэ-хэ! Собака может знать, на кого воет, – на барина или на прислугу! Вздор какой! Может, на меня, а может быть, – и на тебя!

      2. Похороны

      Помещик, отставной корнет, прокутил два имения. От дальней тетки получил в наследство еще одно. Приехал из Москвы с восемью прихлебателями. Под Николин день (зимний) пригласил причт отслужить молебен. Отслужили. А потом всех их напоил мертвецки. Дьякон ползком добрался до дому. Ударили утром к заутрене. Дьякон пришел с трещащей головой. Сходится народ. Священника нет. Ждали, ждали, – нету. Дьякон сообщил, что вчера пили у помещика. Церковный староста и несколько крестьян пошли к помещику.

      Сидит в халате, курит трубку. Отрывисто:

      – Чего вам, братцы?

      – Батюшка не у вас?

      – Нет.

      – Где же он?

      – Помер.

      – Как помер?

      – Ну, как!.. Как помирают? Так и помер, как помирают.

      Помолчали, мнутся.

      – Где же он?

      – На кладбище похоронен.

      – Шутить изволите?

      – Зачем