Хлеб с ветчиной. Чарльз Буковски

взяла большой. Мы вернулись в дом и положили подарки на стол. Подошла тетя Анна, запустила руку в большой пакет и вытянула одну баночку. Это был маринованный горошек. Этикетку украшали зеленые россыпи гороха.

      – Вкуснятина, – прошептала тетя.

      – Анна, мы пойдем. Генри бесится.

      Тетя обняла мою мать и сказала:

      – Все было так мило. Словно в сказке. Вы должны подождать, пока девочки вернутся. Подождите, и вы увидите, что с ними будет, когда они увидят эти подарки!

      Мать погладила тетю по спине. Когда объятия закончились, тетя сказала:

      – Джон неплохой человек.

      – Я знаю, – ответила мать. – До свидания, Анна.

      – До свидания, Катарина. До свидания, Генри.

      Мать повернулась и пошла к двери. Я не отставал.

      Мы вышли во двор и сели в машину. Отец запустил двигатель.

      Когда мы отъезжали, на веранде появилась тетя Анна. Мать обернулась. Отец не оборачивался. Я тоже.

      5

      Я начинал испытывать отвращение к своему отцу. Его все и всегда злило. Где бы мы ни появлялись, он непременно находил причину, чтобы вступить с кем-нибудь в спор. Но в большинстве случаев люди не обращали на эти выпады никакого внимания; они просто стояли и таращились на него, как на идиота, – это раздражало его еще пуще. Изредка, когда мы заходили куда-нибудь перекусить, он обязательно бранил каждое блюдо и иногда отказывался платить.

      – Да ваши взбитые сливки уже мухи засрали! Что это за поганое заведение?

      – Прошу прощения, сэр, вы можете не платить, но вам лучше уйти.

      – Хорошо, я уйду! Но я вернусь! Я вернусь и сожгу вашу помойку!

      Однажды мы были в магазине. Я с матерью стоял в стороне, пока отец орал на служащего. К нам подошел кассир и спросил:

      – Кто этот ужасный мужчина? Каждый раз, когда он появляется здесь, разгорается скандал.

      – Это мой муж, – ответила мать.

      Еще я помню другой случай. Отец работал молочником. Рано поутру он развозил молоко. Однажды он разбудил меня еще до рассвета:

      – Вставай, я хочу тебе кое-что показать.

      Я вышел за ним из дома – в пижаме и домашних тапочках. На улице было еще совсем темно, светила луна. Мы подошли к его повозке. Лошадь стояла очень тихо, будто спала.

      – Смотри, – сказал отец и вынул из кармана кусочек сахара.

      Он положил его себе на ладонь и протянул лошади. Она лениво подхватила лакомство большущими губами и съела.

      – Теперь ты попробуй, – сказал отец и вложил следующий кусочек мне в руку.

      Лошадь была огромная.

      – Подойди поближе! Протяни ей руку!

      Я боялся, что лошадь вместе с сахаром проглотит и мою руку. Ее морда потянулась ко мне. Я увидел большущие ноздри, здоровенные губы, которые раздвинулись, обнажив гигантские зубы, высунулся огромный язык, и в то же мгновение кусок сахара исчез.

      – Молодец. Попробуй еще…

      Я попробовал снова. Лошадь слизнула сахар и замотала головой.

      – А сейчас ступай в дом, пока она не нагадила на тебя.

      Мне не разрешали играть с другими детьми.

      – Они плохие, – говорил мне отец. – Их родители голодранцы.

      – Да, –