Хлеб с ветчиной. Чарльз Буковски

отец. – Я никогда не видел, чтобы он поднял свою дурацкую голову и прямо посмотрел людям в глаза.

      – Мне не нравится, что он жует табак, – отвечала мать. – Жует и сплевывает куда попало.

      – Если бы таких, как он, было большинство, эту страну уже давно завоевали бы китаезы, а нас всех превратили бы в прачек…

      – Просто Джон не имел шанса, – продолжала мать. – Он слишком рано ушел из дома. Ты-то по крайней мере закончил школу.

      – Колледж, – поправил отец.

      – Где? – удивилась мать.

      – В Университете Индианы.

      – Джон говорил, что ты закончил только школу.

      – Это Джон закончил только школу. Поэтому он и подстригает траву.

      – А дядю Джона я тоже увижу? – спросил я.

      – Сначала посмотрим, удастся ли нам отыскать твоего дядю Джона, – ответил отец.

      – А китаезы правда хотят завоевать нашу страну? – задал я второй вопрос.

      – Эти желтые черти уже несколько веков ждут удобного момента. Единственное, что их удерживает, – это драка с япошками.

      – А кто лучше дерется, китаезы или япошки?

      – Япошки. Но китаезов больше, вот в чем проблема. Когда ты убиваешь одного, он раскалывается пополам и получается два живых китаезы.

      – А почему у них желтая кожа?

      – Потому что вместо воды они пьют свои ссаки.

      – Папочка, не говори мальчику такие вещи!

      – Тогда скажи ему, чтобы не задавал столько вопросов.

      Мы ехали дальше сквозь теплый лос-анджелесский день. На матери было одно из ее выходных платьев и фантастическая шляпка. Когда она надевала такой наряд, то всегда старалась сидеть очень прямо и сильно вытягивала шею.

      – Хорошо бы у нас было чуть больше денег, тогда мы бы могли помочь Джону и его семье, – сказала мать.

      – Я не виноват, что у них даже ночного горшка нет, – отозвался отец.

      – Папочка, Джон, как и ты, был на войне. Неужели он ничего не заслужил?

      – Он даже звания не заслужил. А я вернулся старшим сержантом.

      – Генри, но не могут же все твои братья быть такими, как ты.

      – Они вообще никем не могут быть, черт бы их побрал! Все, что они могут, – это разбазаривать свою жизнь!

      Мы проехали еще немного и остановились. Семья дяди Джона обитала в доме с маленьким двориком. По разбитому тротуару мы прошли к веранде, изрядно заросшей полынью, и отец вдавил кнопку звонка. Звонок не работал. Отец забарабанил в дверь.

      – Открывайте! Полиция! – заорал он.

      – Папочка, прекрати! – одернула его мать.

      Спустя довольно продолжительное время послышались шаги, дверь сначала чуть приоткрылась и только потом распахнулась полностью. Мы увидели тетю Анну. Она была очень худая, щеки ввалились, под глазами мешки, темные и морщинистые.

      – О, Генри… Катарина… входите, пожалуйста… Голос ее был тоже слабый и тонкий.

      Мы прошли за ней в дом. Скудная обстановка: кухонный уголок – стол и четыре стула; и две кровати. Мои родители расположились на стульях. Возле раковины копошились две девочки – Бетси и Катерина (имена их я узнал позже), по очереди