Место для битвы. Александр Мазин

взял братину обеими руками, отпил.

      – Что делать…– медленно, с достоинством произнес он.– Мало нас. Не убережем добытого. Еще одна такая схватка – и мы биты. Все врагу достанется.

      – Ну, значит, и достанется,– флегматично отозвался Рагух.– Мертвым злато без надобности.

      Устах и варяги постарше поглядели на хузарина неодобрительно: обычай нарушает.

      – Дай! – Древлянин Шуйка почти выхватил чашу из рук Понятки.

      – Точно хузарин сказал! – выкрикнул он.– Коли степняки наедут – и так и так погибель. А пронесет лихо – будем все на угрских иноходцах красоваться! В лучшую зброю облачимся! Хоромы построим княжьи! По пять жен заведем! Пировать станем денно и нощно! Мое слово: поделить все, а там – будь что будет! Лично я слово даю Перуну ноги кровью омыть, а рот набить золотом!

      И Волоху – золотом! Пусть даст удачу! – Шуйка вскочил в азарте, расплескав мед.– Слышите меня, боги? Мое слово – крепкое!

      – Сядь! Чего разорался? – сердито бросил древлянину Гололоб.– По воде звук далеко идет. Хочешь, чтоб тебя, окромя Перуна, еще и степняк услышал?

      Шуйка сел, и Гололоб отобрал у него братину.

      – Я против, чтоб злато с собой везти! – заявил он.– Степняк злато чует. Без злата безопасней.

      – Ты что ж, братишка, выбросить его предлагаешь? – въедливо осведомился Рагух.

      – Почему выбросить? Зароем в приметном месте. Вон хотя бы под взгорком, где истукан каменный. Как, братья?

      И поглядел на своего десятника.

      Духарев молчал. Ждал, как остальные отреагируют.

      – Я свою долю зарывать не стану! – отрезал Щербина.– Может, тебе, Гололоб, деньги и не нужны, а у меня жена да сын с дочерью. Это что ж, я им даже гостинца не привезу?

      – Щербина дело говорит! – поддержал Рагух.

      – Надо же,– вполголоса сказал Устах Сергею.– Шуйка мой да Щербина, главные хузаровы нелюбезники, с твоим Рахугом одним голосом поют. А еще говорят, что злато людей рознит!

      – Доли ваши! – сердито сказал Гололоб.– Хотите – забирайте. Только ежели отымут, так это уж ваша, а не моя забота. Я за вашу жадность биться не стану!

      – Ты мне покажи того, кто у меня отымет! – тут же ощерился Рахуг.– Я его прям в брюхо стрелой попотчую!

      «Дотрепались! – подумал Духарев.– Мое, ваше… Братчина, блин!»

      Да уж, привалила удача!

      Вспомнился Духареву Рёрех, учитель. Как ходил тот с дружиной в дальние земли, и удачно ходил: везли из набега столько, что аж из корабельных ларей сыпалось. А чем кончилось? Из всей дружины уцелели четверо. Да сам вождь, покалеченный пытками. И добыча, в землю зарытая.

      Если кому и повезло от этого исхода, так это Сереге. Меч у него за спиной – из того клада. А главное: не обезножел бы после нурманских пыток Рёрех, не стал бы из военного вождя лесным ведуном. И не встретил бы его Серега Духарев, беглец бестолковый. И не стал бы Серега тем, кем стал. И все, что есть у него ценного: меч, доспех, уважение, жена, дом в граде Полоцке, конь ратный, – все силой да доблестью добыто, а не на рынке куплено. Конь, правда, сначала был именно куплен. На смоленской ярмарке. Но это сначала,