Дрозды. Владимир Андриенко

пехотинцев по 15–20 человек. Однако, как я уже докладывал, службу несут плохо.

      – Много ли красных в городе по вашей оценке, юнкер?

      – Тысяч семь. Но за это не поручусь. У меня было слишком мало времени, господин полковник.

      – Спасибо, юнкер. Вы можете идти отдыхать.

      – Есть, господин полковник.

      Когда юнкер ушел Дроздовский сказал начальнику штаба Войналовичу:

      – Все как я и предполагал, Михаил Константинович. Численный перевес не даст красным ничего. Мы возьмем Ростов.

      Полковник Михаил Войналович был одним первых и самых верных союзников Дроздовского. Они были весьма похожи два эти человека. Единство взглядов, убеждений, полное самоотречение, храбрость и решимость были свойственны обоим офицерам. А различия в характерах удачно дополняли их. Порывистый и нервный Дроздовский и рядом спокойный и уравновешенный Войналович.

      – Однако на численный перевес стоит обратить внимание, Михаил Гордеевич. Я не думаю, что в городе красных семь тысяч, как сказал разведчик. У него не было времени для детального изучения ситуации.

      – И я полагаю, что их больше, Михаил Константинович. Но дезертирство делает свое дело. Да, они жестокими мерами, заставили людей повиноваться, Но что будет, когда мы ударим, и власть красных начнет распадаться? Не думаю, что их солдаты станут стоять до смерти за их республику.

      – Нужно выработать план атаки.

      – Этим мы и займемся. Точки установки наших орудий. Гаубичный взвод вот здесь. А здесь пойдет броневик «Верный». Он проложит путь для 1-го пехотного офицерского полка.

      – Первым в город стоит бросить конный дивизион[2], Михаил Гордеевич. Кавалерия, под прикрытием огня наших пушек, легко просочится вот здесь и здесь. Мы выйдем к вокзалу и лишим штабы красных эффективного руководства.

      – Кто поведет дивизион? Кому дать командование?

      – Я попросил бы вас, доверить это мне.

      – Вам, Михаил Константинович? Это удачный выбор. Я могу полностью вам довериться. Но, вы начальник штаба.

      – В наступлении я буду гораздо нужнее во главе кавалерии, чем за столом.

      Ростов

      Тюрьма.

      2 мая 1918 год.

      Корнет Петр Лабунский и еще два десятка офицеров были приговорены к расстрелу по ускоренной процедуре, ввиду подхода к городу вражеских войск.

      В камеру вошел молодой чекист и зачитал приговор:

      – Именем Донской Советской Республики. За контрреволюционную деятельность, направленную на свержение народной власти, особая комиссия приговаривает бывших офицеров Лабунского, Штерна, Петрова, Романова, Моисеева, Иванова, Рогова, Шлезинга, Владимирова, Козинцова… к расстрелу. Приговор окончательный и не подлежит обжалованию. Приговор будет приведен в исполнение 4 мая 1918 года. Подписано председателем трибунала комиссаром по борьбе с контрреволюцией Шамовым, особым уполномоченным ЧК Сизовым и особым уполномоченным ЧК Губельман.

      Чекист свернул бумагу и вышел из камеры. Щёлкнул замок.

      – Ну, вот и все, господа, – сказал полковник Петров. – Наша судьба

2

около 300 человек