Рождество Эркюля Пуаро. Агата Кристи

так же как и мне, предстояло продолжить семейное дело. Джорджу прочили карьеру политика.

      – Но все пошло не так, как предполагалось?

      Дэвид покачал головой.

      – Гарри все испортил! Он всегда был жутким сумасбродом! Залез в долги, вляпался во всевозможные неприятности… А потом и вообще скрылся, прихватив с собой несколько сот тысяч фунтов, которые ему не принадлежали. Оставил записку, в которой сообщил, что просиживать штаны в конторе – работа не для него и что он хочет посмотреть мир.

      – И вы больше о нем никогда не слышали?

      – Слышали, еще как слышали! – рассмеялся Дэвид. – Даже слишком часто! Он изо всех уголков мира слал телеграммы, в которых вечно клянчил денег. И всегда их получал!

      – А Альфред?

      – Отец заставил его бросить армейскую службу и вернуться домой, чтобы продолжить семейное дело.

      – И он не возражал?

      – Вначале даже очень. Он ненавидел контору. Но отец всегда вил из Альфреда веревки. Мне кажется, брат до сих пор всецело во власти отца.

      – Ты же… этого избежал! – подвела итог Хильда.

      – Да. Я уехал в Лондон и стал изучать живопись. Отец прямо сказал мне, что если я буду и дальше заниматься этим дурацким делом, мне будет ежемесячно причитаться от него очень скромное содержание и я ничего не получу в наследство после его смерти. Я ответил, что мне все равно. Он обозвал меня молодым дураком, и на этом все кончилось. С тех пор я его больше не видел.

      – И ты никогда не жалел об этом? – мягко спросила Хильда.

      – Нет, конечно. Понимаю, моими картинами я ничего не добьюсь. Мне никогда не стать великим художником… но ведь мы вполне счастливы в нашем домике… у нас есть все, что нам нужно… есть все необходимое. И если я умру, ты получишь мою страховку. – Немного помолчав, Дэвид добавил: – И вдруг – это!

      Он хлопнул ладонью по письму.

      – Мне жаль, что твой отец написал это письмо, если оно тебя так расстроило, – сказала Хильда.

      Дэвид заговорил снова, как будто не слышал ее:

      – Просит меня привезти на Рождество жену. Выразил надежду на то, что мы все соберемся на Рождество. Этакий семейный сбор. Что бы это могло значить?

      – По-твоему, это должно значить что-то еще, помимо сказанного? – спросила Хильда.

      Дэвид вопросительно посмотрел на нее.

      – Я имела в виду, – с улыбкой сказала она, – что твой отец стареет. И начал впадать в сентиментальность. Такое бывает, ты сам знаешь.

      – Предположим, что это так, – медленно проговорил Дэвид.

      – Твой отец – одинокий старик.

      Он бросил на жену быстрый взгляд.

      – Хочешь, чтобы я туда поехал, Хильда?

      – Было бы невежливо не ответить на приглашение. Наверное, я старомодна, но почему бы действительно не проявить по случаю Рождества добрую волю?

      – После всего того, что я тебе рассказал?

      – Я понимаю, мой дорогой, понимаю. Но все это уже в прошлом. С этим покончено.

      – Но не для меня.

      – Лишь потому, что ты не даешь прошлому