Древо прошлой жизни. Том II. Призрак легенды. Александр Гельманов

работа. Он стал почётным гражданином Шато-конти и одно время был мэром города…

      Мы продолжали идти, и Констанция вдруг тихо произнесла:

      – Думаю, вам следует знать еще одно о том времени. Это относится к предсказанию о послевоенной Франции, сделанному в 1915 году, во время первой войны. Однако оно справедливо в отношении будущего этой страны и после сорок пятого.

      – О чём вы?

      – Ненависть – это разрушительная сила, Алекс. Те, кто проникся этим чувсвом, после войны сами себя уничтожает. А те, кто сохранил в себе любовь, станут после войны сильнее. Тогда, в 1915-м предвещалось, что особенно сильной станет Франция, потому что любви в ней неизмеримо больше, чем ненависти. В ней так много любви, что даже враги не могут её ненавидеть. Ведь вы знаете, что сделал Гитлер с другими странами. Жють мог возлюбить своих врагов, потому что знал, что это самый верный способ победить их. Это я и хотела сказать вам.

      – Я понимаю вас. Кто же предсказал будущее вашей страны?

      – Одна писательница по фамилии Баркер, издавшая книгу «Письма живого усопшего». Эти письма диктовал её друг после смерти. По совпадению Баркер тоже носила имя Эльза.

      – Значит, вы верите, что когда-нибудь наши души встретят друг друга?

      – В это невозможно не варить, Алекс. И, конечно, в это всегда верилЖюль.

      Наступил жаркий полдень. На другом конце луга росло одинокое густое дерево в три обхвата. Нависшая над землёй, словно облако, крона давала спасительную тень. Мы с Констанцией расположились на траве и она, задумавшись и как бы вспоминая что-то давнее, сказала:

      – Я была подростком, но до сих пор помню, как возвращалась во Францию в сорок пятом. Мы с тёткой переплыли пролив на каком-то грузовом судне, в осенний шторм потом долго с пересадками добирались сюда на поездах и никак не могли отправить с дороги телеграмму. А Жюль, не зная времени нашего приезда, каждый день ездил на станцию в Орзи нас встречать. Ему почему-то нравилось звать меня Аннабель ещё в детстве. А через много лет, когда мы с ним так же, как сегодня с вами шли с кладбища, остановились под этим деревом. И в ответ, почему они с Изабель называли меня этим именем, он прочёл мне стихотворение Эдгара По «Аннабель-ли»…

      – Я помню это стихотворение. Оно… про вас?

      Она промолчала. У неё в глазах стояла такая невыразимая тоска, а на лице застыла такая горечь, что я пожалел, что признался, что знаю эти стихи. Вот идиот!

      – Извините меня, Констанция.

      – Ничего… Это был очень интересный человек, Алекс. И очень стойкий. А память возвращается к нам без приглашения. Будете постарше, – поймёте это. Завтра должен приехать Мишу. Пойдёмте к дому.

      Я ничего не ответил и, дав ей руку, помог подняться.

* * *

      Встреча с Мишу состоялась на другой день после обеда. Я увидел чёрную машину адвоката в окно и, не дожидаясь приглашения, оделся и вышел из комнаты, чтобы его встретить. Констанция