Древо прошлой жизни. Том II. Призрак легенды. Александр Гельманов

самовозгорания дома без вмешательства посторонних. Его брат – Дмитрий Афанасьевич Кулешов, 1948 года рождения, который на пять лет старше Валентина, сначала был признан безвестно отсутствующим, а через пять лет – объявлен умершим. Так считается по вашим законам. А жена Дмитрия, – кажется, Юлия, – скончалась в 2000 году уже после исчезновения мужа. Детей в их семье не было. Всё это было подтверждено рядом документов. Дело о наследстве хранится в Шато-конти.

      – А как же с другими родственниками Кулешова? Я знаю, что у него нет семьи, но ведь могли быть и другие претенденты, – предположил я.

      – Теоретически Кулешов мог представить фиктивные свидетельства об отсутствии иных претендентов, получив нужные бумаги за взятки. Эта вероятность не исключается даже в международных сделках, где документы подвергаются дополнительной проверке. Но его бумагам не верить было нельзя. Теперь относительно его брата, который внезапно исчез. Доказательств причастности к этому Кулешова у нас нет. Вы уже говорили, что письмо, адресованное Элен, находилось у неизвестного мужчины. Сколько ему лет?

      – Под шестьдесят. Он не помнит своего имени.

      – По возрасту подходит. Кстати, Валентин рассказывал про своего брата Дмитрия, что он проживал в Суздале и был то ли художником-реставратором, то ли искусствоведом. Поводом для такого откровения послужила картина, которая вас так поразила, – сказал Мишу. – На неё обращают внимание многие гости.

      Я повернулся к Констанции.

      – А как вышло с той картиной? Кулешов захотел приобрести её у вас до того, как установил свою родословную?

      – Вы имеете в виду, Алекс, знал ли он имя Эльзы Брутвельдт? – Да, знал. Представьте себе, ему также были знакомы имена потомков Эльзы и Жерара. Он был в неведении лишь о тех, кто жил в Эльзебурге до переезда Эльзы во Францию. Но я и сама знаю об этом понаслышке и только от Жюля.

      – Поэтому Кулешов так хотел увезти эту картину?

      – Возможно. Он уверял нас, что это шедевр, набивая полотну цену. Деньги у него были, – для начала он предложил триста тысяч. Что удивительного, если бы он решил докопаться до своих немецких предков?

      – А где он останавливался?

      – На вилле «Лидия» в Сен-Тропе, которую недавно приобрёл. Мы с Мишу ездили к нему по делам, но лучше обходить этот дом стороной. Его люди жили с ним, и мы видели у них оружие. Они ни в чём не стеснялись.

      – У меня большие сомнения в непричастности Кулешова к событиям с его родственниками. Все они были помехой на его пути. В нём сидит дьявол, вы же сами его видели.

      – Ну, дьявол слишком хитёр, чтобы подпасть под уголовный закон. Даже французскому правосудию он не по зубам, не говоря о вашем, где дьяволизм и уголовная политика в интересах горстки олигархов суть одно и то же, – ответил Мишу. – Надо трезво смотреть на вещи. Презумпция невиновности – как раз та категория, которую легко интерпретировать с точностью до наоборот. Как говорят,