Когда пируют львы. И грянул гром. Уилбур Смит

время, – заметил Эразм, – самое, черт возьми, время.

      Со стороны обрыва послышался свисток паровоза, и Шон вздрогнул – его страшно мучило чувство вины.

      – Ну вот и поезд.

      Эразм встал со скамейки. На платформу со свернутым красным флажком в руке вышел начальник станции. Сердце Шона болезненно сжалось.

      Мимо них, с шумом выпуская пар и скрипя тормозами, проехал паровоз. Единственный пассажирский вагон остановился точно рядом с деревянной платформой. Эразм выступил вперед и протянул Уайту руку.

      – Goeie More[11], Стеф, – сказал Уайт.

      – Доброе, Уайт. Говорят, ты у нас теперь новый председатель. Поздравляю.

      – Спасибо. Ты получил мою телеграмму? – проговорил Уайт на африкаансе.

      – Ja. Получил. Сообщил ребятам, завтра все будем в Теунис-Краале.

      – Отлично, – кивнул Уайт. – Заодно пообедаем. Есть о чем поговорить.

      – Это о том, о чем я думаю? – плутовато усмехнулся Эразм.

      Борода вокруг его рта пожелтела от табака, коричневое лицо покрывали морщины.

      – Завтра все расскажу, Стеф, – подмигнул ему Уайт. – А ты пока что готовь свой старый дульнозарядник, а то, боюсь, его уже моль поела.

      Оба дружно рассмеялись: один – густым басом, другой – скрипучим старческим хрипом.

      – Забирай сумки, Шон. Едем домой.

      Уайт взял Аду под руку, и вместе с Эразмом они двинулись к коляске. На Аде было новое платье с рукавами, широкими у плеча и узенькими у локтя, а голову украшала широкополая шляпа со страусовыми перьями. Выглядела она очаровательно, но когда слушала их разговор, лицо ее выдавало некоторое волнение. Что ж тут удивительного – женщины… они всегда ждут надвигающейся войны без всякого энтузиазма, не то что мужчины, которые радуются, как мальчишки.

      – Шо-он!

      Страшный рев Уайта Кортни разнесся по дому; преодолев коридор, он легко проник в гостиную, несмотря на закрытую дверь. Ада опустила на колени вязанье, и на лице ее появилось несколько неестественное выражение полного спокойствия.

      Шон встал.

      – Надо было все рассказать раньше, – тихим голосом пролепетал Гаррик. – Надо было еще за обедом.

      – Да не мог я, возможности не было.

      – Шо-он! – снова донесся крик из кабинета.

      – Что случилось на этот раз? – спокойно спросила Ада.

      – Ничего страшного, мама. Не беспокойся.

      Шон направился к двери.

      – Шон… – испуганно сказал Гаррик, – Шон, ты же не станешь… то есть ведь не обязательно говорить… – Он замолчал и сгорбился на стуле – в глазах у него стояла отчаянная мольба.

      – Не беспокойся, Гаррик, я все улажу.

      Уайт Кортни стоял, склонившись над столом. Между сжатыми кулаками лежал журнал учета скота. Когда Шон вошел и закрыл дверь, отец поднял голову:

      – Что это такое? – Он ткнул в журнал огромным квадратным пальцем.

      Шон открыл рот и тут же закрыл его.

      – Ну, что молчишь? Я слушаю.

      – Понимаешь, папа…

      – К черту «понимаешь, папа»! Ты мне объясни, как это вы умудрились за неделю угробить

11

Доброе утро (африкаанс).