Когда пируют львы. И грянул гром. Уилбур Смит

ждать на дорожке над водопадом.

      Она повернулась и побежала к своим, а Шон сел в коляску и уже скоро прибыл в Теунис-Крааль.

      Гаррик лежал на кровати и читал.

      – А я-то думал, что папа велел тебе клеймить коров, которых мы купили в среду, – сказал Шон.

      Гаррик положил книгу и сел.

      – Я сказал Заме подержать их в краале, пока ты не вернешься.

      – Ведь папа приказал заниматься этим тебе. Разве можно держать их там весь день без еды и питья?

      – Терпеть не могу клеймить скот, – пробормотал Гаррик. – Терпеть не могу… когда прижигаешь, они так жалобно мычат… ненавижу запах жженых волос и кожи, у меня от этого голова болит.

      – Но кто-то же должен этим заниматься. Я не могу, мне надо ехать, готовить новый травильный раствор, бассейны уже почти пустые. – Шон уже начинал терять терпение. – Черт возьми, Гаррик, почему ты всегда такой беспомощный?

      – А что я могу поделать? Что я могу поделать, если у меня одна нога?

      Упоминание о ноге попало в цель – раздражение Шона сразу улетучилось.

      – Ну ладно, прости. – Шон улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. – Давай сделаем так. Клеймением я займусь сам, а ты подготовь бассейны. Возьми в помощь пару парней с конюшни, пусть погрузят бочки с раствором на тележку. Держи ключи от кладовой.

      Он бросил на кровать рядом с Гарриком связку ключей:

      – Ты должен закончить до темноты.

      Уже у двери Шон обернулся:

      – Гаррик, не забудь, надо заполнить все шесть бассейнов, а не только те, что возле здания.

      Гаррик погрузил шесть бочонков раствора на двухколесную тележку и отправился вниз по склону.

      Вернулся он задолго до темноты. Штаны его были покрыты темными пятнами от смолистого раствора, который затек и в единственный сапог. Когда он из кухни вышел в коридор, из кабинета послышался голос Шона:

      – Эй, Гаррик, ну как, закончил?

      Гаррик вздрогнул. Кабинет отца для них являлся местом священным – действительно святая святых Теунис-Крааля. Даже Ада стучала, прежде чем туда войти, а уж близнецы попадали туда только затем, чтобы получить наказание. Гаррик заковылял по коридору и открыл дверь.

      Шон сидел в крутящемся кресле, водрузив на стол сапоги и аккуратно при этом скрестив ноги.

      – Папа убьет тебя, если узнает, – сказал Гаррик дрожащим голосом.

      – Не узнает, он в Питермарицбурге.

      Гаррик оглядел кабинет, не решаясь войти. Он впервые по-настоящему видел эту комнату. Во время прежних визитов он думал только о предстоящем наказании и ничего вокруг не замечал. Единственная вещь в этой комнате, которую он изучил хорошо, – сиденье большого, мягкого кожаного кресла, на ручку которого он нагибался, подставляя заднее место плетке.

      А теперь он рассматривал комнату. Стены до самого потолка были забраны панелями из темно-желтого полированного дерева. Потолок украшала изящная лепнина в виде дубовых листьев. По центру на медной цепи свисала единственная лампа. В камин из коричневого тесаного камня, где уже лежали поленья, поджидая горящей спички, можно было спокойно войти не