Раскаты. Артем Приморский

слушаю, и вот что я поняла!– крикнула Ирина.– Никакой вы не хирург – вы шарлатан!

      Елизавета Макаровна, утирая слезы, медленно подошла к дочери.

      – Он не врач, мама! Он просто…– быстрая звонкая оплеуха дернула голову девушки в сторону.

      – Дрянь ты бесстыжая, неблагодарная!– вскричала женщина.– Этот человек спас твоему отцу жизнь, а ты вот как заговорила, паскуда?!

      Еще одна оплеуха, и еще одна – Арцыбашев осторожно оттащил Елизавету Макаровну от дочери.

      – Ты в ногах должна ползать, змея!– яростно бросила женщина.– Ни одного письма, ни одной весточки! Только деньги и просила… Все! Больше не будет никаких институтов! Будешь сиделкой при отце!

      – Да хватит вам,– мягко сказал Арцыбашев.– А вы лучше бы ушли,– посоветовал он девушке.

      Женщина нервно обняла его руки:

      – Александр Николаевич, я ведь всегда была с ним, все видела…

      – Если хотите, пойдем к нему в палату. Он еще не очнулся.

      – Пойдемте, родной, пойдемте.

      – И не надо так переживать за вашего мужа, он поправится. Если хотите, закажем ему из-за границы каталку…

      – Что угодно, отец, что хотите…

      – Вы главное, после лечения напомните ему счет оплатить.

      10

      Арцыбашев вернулся в свой кабинет только после пяти. Утомленный сегодняшними событиями, он плюхнулся в кресло, закрыл глаза и задремал.

      Через несколько минут в дверь постучали.

      – Да?– хрипло спросил он.

      Вошел довольный Маслов.

      – Поздравляю с успешной операцией,– он поставил на стол бутылку с коньяком.– Предлагаю отметить,– весело сказал Маслов.

      – Стаканы в шкафу, пользуйтесь,– Арцыбашев снова закрыл глаза.

      – А вы не будете?

      Доктор мотнул головой.

      – Почему же?

      – Устал я, Петр Геннадьевич. Иногда делаю операцию и думаю – какого черта я хирург, а не, скажем…

      – Художник?

      – Нет. Мне бы профессию попроще. Хотя нет, дело даже не в профессии,– Арцыбашев открыл глаза, потянулся за бутылкой.– Дело в голове.

      – В смысле?

      – А вот так,– распечатав бутылку, он разлил по стаканам.– Нет ей покоя. Все видит и слышит. Хотела бы жить попроще, да не может. По крайней мере, здесь.

      – Я не понимаю,– признался Маслов.

      – Я тоже порой ни черта не соображаю,– Арцыбашев чокнулся стаканом и выпил.– Хочу домой.

      – Я тоже планирую скоро уехать. Может, куда-нибудь отправимся вечером?

      – Нет, Петр Геннадьевич,– устало улыбнулся Арцыбашев.– Пусть каждый развлекается по-своему.

      Возвращаясь домой, Арцыбашев мечтал только о прохладном, освежающем душе. Смыть с себя больничную вонь и грязь, которой он облепился за день, смыть неприятный осадок общения с Масловым.

      Управляющий сказал, что Софья Петровна и Вероника уехали в цирк.

      – Давно?

      – Часам к пяти представление.

      – Хорошо. Пускай развеются…– Арцыбашев поднялся в гостиную, огляделся.

      – Желаете