Раскаты. Артем Приморский

неделе.

      Арцыбашев снял плащ и пиджак, хозяином прошел в гостиную:

      – Хорошее место он тебе нашел. И мебель обставил хорошую.

      – Рада, что вам нравится,– девушка, гремя посудой, возилась на кухне.– Хотите чаю?

      – Можно.

      Арцыбашев сел в кресло. Напротив стоял большой, явно раздвижной диван. Возле него – изящный металлический столик. На стене книжные полки с юридической литературой – похоже, банкир бывал здесь довольно часто. У самого входа висел плакат Мариинского театра с постановкой Лебединого озера. Среди фамилий актрис числится и ее.

      – Как нога, не беспокоит?– спросил Арцыбашев.

      – Все просто чудесно,– девушка вошла с подносом, на котором стояли чашки и сахарница. Поднос отправился на столик.– Репетиция прошла замечательно,– девушка, сохраняя на лице вежливо-кокетливую улыбку, села с края дивана. Он указал на плакат:

      – Премьеру больше не перенесут?

      – Пусть только попробуют. Отыграем здесь, и в Москву. Мой мне обещал.

      – Любишь его?

      – А что такое?– Виктория хитро улыбнулась.– Хотите отбить?

      – Хитрая ты вертихвостка, и молодая,– улыбнувшись, ответил Арцыбашев.

      Девушка обиженно надувает губки:

      – Александр Николаевич, я вас не оскорбляла…

      – Да ладно, я пошутил.

      – Ох, и шуточки у вас…

      – И все-таки? Любишь или нет?

      – Ну,– она томно потягивается, демонстрируя свою исключительную гибкость.– С нелюбимым в одну постель не ляжешь.

      – Со мной же легла,– напомнил Арцыбашев.

      – Причем здесь вы?– удивленно спросила девушка.– Вы мне тоже очень нравитесь.

      – А если мужа заведешь, детей? Что тогда?

      Виктория задумалась.

      – Странные вы разговоры разговариваете, Александр Николаевич. Мне рано думать о муже.

      «Верно,– мысленно согласился Арцыбашев.– Такая прилипала будет только к чужим приставать. Своего никогда не заведет».

      Он не любил Викторию, какие бы слухи вокруг них не ходили. Она была милой, но флиртуя, начинала просто по-детски дурачиться. Глупенькая и легкомысленная – словно птичка, она была готова броситься на грудь к любому, кто посулит золотую клетку и шелковую постель.

      Как бы невзначай, девушка спустила край халата, обнажая розовое плечико. Арцыбашеву вспомнилось, как он целовал его – такое милое, нежно-бархатистое, как и все остальное ее тело. Виктория, как хорошая балерина или гимнастка, обладала удивительно хрупким и красивым телосложением. На вид ей было не больше шестнадцати, а реальный возраст – двадцать три, был указан только в ее паспорте и медицинской карточке.

      – Александр Николаевич,– томно прошептала она.– Вы пришли в такое позднее время, задаете такие странные вопросы…– ее голубые глаза смотрели игриво, узкие губы стянулись в предвкушающей улыбке.– Вы хотели провести осмотр?

      «Красивая и наглая девчонка, готовая взять от жизни все. Даже случайно подвернувшееся»,– Арцыбашев понял, что не зря шальная мысль велела ему отправиться