Вселенная сознающих. Фрэнк Герберт

рука стремительно сдавила Фурунео горло, заставив умолкнуть. Он попытался ухватиться за что-нибудь, но руки сомкнулись в пустоте. Та же сила начала поднимать его все выше и выше… Голова его вошла в люк, и он почувствовал сопротивление пространства. Когда шея была в створе люка, он захлопнулся. Обезглавленное тело Фурунео рухнуло на пол сферы.

◊ ◊ ◊

      Непроизвольные движения тела и выброс гормонов – вот что является фундаментом общения.

(«Культурное запаздывание», неопубликованное сочинение Джорджа К. Макки)

      – Ты полная дура, Млисс! – в ярости заорал на нее Чео. – Ты полная, законченная, невероятная дура! Не приди я вовремя…

      – Ты убил его! – хрипло прокричала Млисс, отшатнувшись от окровавленной головы на полу гостиной. – Ты… убил его, и как раз в тот момент, когда я почти…

      – Когда ты чуть все не испортила, – ехидно передразнил ее Чео, приблизив к ней свое искаженное злобой лицо. – Интересно, что у вас, людей, в голове вместо мозгов?

      – Но он…

      – Он был готов вызвать помощников и рассказать им все, что ты ему выболтала!

      – Я не потерплю такого тона!

      – Когда ты подставляешь мою шею под топор, я буду говорить с тобой так, как считаю нужным.

      – Ты заставил его страдать!

      – Он ничего не почувствовал, вообще ничего, понимаешь? Если кто и заставил его страдать, так это ты!

      – Как ты можешь говорить такое?

      Она отпрянула от лица, жуткого своим преувеличенным сходством с человеческим.

      – Ты вечно ноешь о том, что не можешь выносить страдания, – зарычал Чео, – но ты его любишь. Ты буквально сеешь страдание везде, где появляешься! Ты знала, что Фурунео не примет твое идиотское предложение, но изо всех сил соблазняла его тем, что он безвозвратно утратил. Ты не считаешь это страданием?

      – Слушай, Чео, если ты…

      – Он страдал ровно до тех пор, пока я не положил конец его мукам, – горячо возразил пан-спекки. – И ты прекрасно это знаешь!

      – Прекрати! – завизжала Млисс. – Я не заставляла его мучиться, и он не страдал.

      – Он страдал, и ты это очень хорошо знала, ты знала это всегда, каждый момент, каждую секунду.

      Она бросилась на него и принялась колотить его кулаками в грудь.

      – Ты лжешь! Ты лжешь! Ты лжешь!

      Он схватил ее за руки и силой поставил на колени. Млисс уронила голову. Из глаз ее потекли злые слезы.

      – Ложь, ложь, ложь, – беспрестанно повторяла она.

      Чео немного смягчился. Когда он наконец заговорил, в тоне его не было прежней ярости:

      – Млисс, послушай меня. Мы не можем знать, сколько времени еще протянет этот калебан. Будь умницей. В нашем распоряжении ограниченное число периодов, в течение которых мы можем пользоваться перескоками, и мы должны делать это с максимальной пользой. Сегодня ты использовала перескок напрасно. Мы не можем позволить себе такую расточительность, Млисс.

      Она еще ниже опустила голову, стараясь избежать его взгляда.

      – Ты знаешь, что я не хочу быть с тобой строгим и суровым, Млисс, – сказал он, – но я поступаю