Город Антонеску. Книга 2. Яков Верховский

ее вместе с Эриком за ворота.

      Эмилька спросила соседок про Иду.

      «Нет, нет, – сказала одна. – Старуху мы не приметили. Может, ее еще раньше прибили. А может, она и сама со страху окочурилась…»

      «Заткни свою пасть, дура, – оборвала ее другая. И прибавила: – Мы, правда, старуху не видели. А вот Нору угнали. Она хорошая, Нора. Ласковая. Никогда не пройдет мимо. Всегда ребятенку нашему конфетку какую подарит. Вот и кота дворового нашего, падлюку Мурзика, кормила…»

      Эмилька замолчала. Ей, видимо, нечего было больше сказать, и она, вытирая слезы, ушла в свою комнату спать.

      В кухне воцарилась тишина.

      Изя и Тася остались вдвоем.

      Нет, они не плакали, как Эмилька.

      Просто сидели всю ночь, не зажигая коптилки, на кухонных табуретках.

      А когда наступил рассвет, Изя взял руку Таси в свои и сказал: «Дальше так продолжаться не может. Ты должна попытаться уехать из города. Нужно спасать ребенка…»

      Он говорил это ей не впервые. Но она ничего не желала слушать. Вот и сейчас, несмотря на то, что случилось с Норой, она категорически отказывалась уехать и оставить его одного.

      В отчаянии Изя повысил голос. Тася ответила ему тем же. И через несколько минут они оба, как видно, забыв, где находятся, уже кричали друг на друга так, что разбудили и Ролли, и Эмильку.

      Заспанная Эмилька, в длинной ночной рубахе, ввалилась на кухню и вернула их к страшной действительности: они не имеют права ссориться здесь и кричать – шум этот может привлечь внимание патруля, и их разногласия разрешатся сами собой…

      Тася, видимо, в конце концов примирилась с необходимостью «спасать ребенка» и, проплакав весь следующий день, 13 января, с утра пораньше, потащилась вместе с дочерью на Привоз, надеясь уехать куда-нибудь из Одессы на одной из крестьянских подвод, доставлявших в город картошку.

      И здесь, в сутолоке Привоза, среди нагромождения людей и лошадей, на краткий миг пересеклись пути двух авторов этой книги – Янкале и Ролли.

      Отсюда каждый из них пошел своим, совсем не детским, путем.

      Рассказ этот давно уже был написан, когда мы как-то, в конце 90-х, в архиве Яд-Ва-Шем просматривали акты на уничтоженных, составленные ЧГК.

      Шли часы…

      Работники архива, как видно, сочувствуя нам, предлагали помощь.

      «Мы хотим вам помочь, – говорили. – Скажите нам, что вы ищите?».

      «Ничего, – отвечали мы. – Мы ничего не ищем».

      И это была правда. А может быть, и неправда.

      Наверное, в этих актах мы искали… себя.

      Хотя нас в них никак не могло быть: ведь наши родители сумели избежать угона в гетто. Иначе теперь нас, наверное, не было бы в живых…

      Шли часы…

      Болели глаза…

      Мы с трудом уже разбирали каракули рукописных актов, но все никак не могли расстаться с этими живыми листками, трепетавшими в наших руках.

      Перелистывали их, перекладывали, узнавали милые сердцу улицы.

      Узнавали фамилии, имена.

      Вот эта, угнанная в гетто старушка, была давней подругой бабушки Слувы.

      А